“Лучше здесь
накажи нас, Господи! О, вечные суды Божии! Потекут века подобно часам, где и
один час покажется целым веком, а над темницею адскою слышен будет голос
правосудного Бога: “Я гневаюсь еще”. Протекут миллионы миллионов веков, а слух
несчастных узников будет поражаться словами: “Я гневаюсь еще”. Потеряются в
счете веков быстрейшие Ангельские умы; осужденные забудут, было ли когда начало
их мук; но от правосудия Божия не услышат ничего иного, кроме: “Я гневаюсь еще,
Я гневаюсь еще…” Ах, скажите ради Бога, доколе же продолжится гнев сей?..
Дотоле, пока Бог будет Богом...”
“Но это же я,
это я имею право и власть судить, — думал Сергей, — кто может отнять от меня
это?”
Между тем
письмена прирастали новыми строчками:
“Страшны муки
вечные, — без конца они; нет, уж лучше здесь накажи, Господи! Ведь как бы ни
было тяжко здесь наказание, оно все же — милость Божия в сравнении с мукою
вечною! Здесь наказует нас Господь как Отец милосердый, а там осудит как Бог
правосудный. Здесь в самом наказании мы видим милующую нас десницу Божию, а там
будем пить вечно только одну горькую чашу гнева Божия. Здесь, как бы ни был
тяжел крест скорби, от Бога возлагаемый, — мы все же можем иметь отраду и
утешение, можем иметь надежду, что накажет Господь, да смилуется, что не до
конца Он, милосердый Отец наш, прогневается, что не вечно Он негодует на
грешников. Но там — нет надежды, нет отрады, нет утешения! И будут мучимы в
огне и сере… и дым мучения их будет восходить во веки веков, и не будут иметь
покоя ни днем, ни ночью… Так говорит непреложное слово Божие...”
“Неужели и
меня кто-то будет так судить? — явилась вдруг ужасная мысль Сергею, — Нет! Да
нет же! Я не позволю этого. Я сам прежде вынесу всем приговор...”
А огненные
строчки опускались все ниже к поверхности, и вода, словно под давлением
необоримой силы, отступала и прогибалась, образуя гигантскую воронку...
“Но есть
великая к нам милость Божия, великий дар — это покаяние, и через то — прощение
грехов! И какая бывает, братие и сестры, радость на небе и об одном грешнике
покаявшемся! Радуются о нем ангелы Божии, радуются и все святые человеки.
Неужели не хотим мы пребывать в любви Отчей и сожительстве святых? Молитесь же,
кающиеся грешники, и просите разрешения грехов своих у Господа Бога. Молитесь
так: Милосердый Господи, приими мя, кающегося, и удиви на мне, грешнем, милость
Свою, яко Благ и Человеколюбец. Аминь”.
“Ложь, нету
никакого прощения, нет никакой милости, и правды нет — все ложь”, — думал,
выйдя на улицу, Сергей и тут же обрушивал своды небес на потемневший от времени
церковный купол...
В один из
дней Сергей познакомился с Семой. Семену было всего шестнадцать (против его
двадцати). Наружность он имел весьма миловидную. Был высок ростом, совсем не
слабак и с хорошо подвешенным языком — в общем, во всем Сергею антипод, но
почему-то они сразу сошлись. Семен часто встречал Сергея у ворот машинного
двора, где тот устроился работать, и они вместе шли куда-нибудь по дороге.
Сергей больше молчал, а Сема иногда говорил что-нибудь про девчонок, иногда про
охоту и рыбалку. Выпивали редко; бывало, конечно, но по сравнению с теми
безпробудными деньками у него дома — здесь были просто цветочки... А у самого Сергея
с девчонками никак не складывалось: и не только из-за внешней его
непривлекательности, но больше по причине угрюмой замкнутости. Там, в окружении
темных вод, он позволял себе многое, а в реальной жизни сторонился женского
пола.
Как-то
однажды они с Семой отправились порыбачить.
Местная речка
Красуша была относительно неширока и нетороплива, но таились в ней глубокие
омуты с ледяной водой, смертельно опасные для неопытных купальщиков. А рыбки
водилось полно, и всякий мало-мальски искушенный рыбак не уходил пустым. Хотя,
как говорится, рыбка в реке — еще не в руке...
Сергей уселся
на высоком берегу, а Сема побежал куда-то копать червей. В это время и подъехал
тракторист Никифор на “Беларусе”. Принесла его нелегкая: захотелось по жаре
окунуться. Был он отчаянно пьян и от этого, видно, не рассчитал своих сил,
бултыхнулся с разбега (в этом месте как раз было глубоко), хлебнул воды и тут
же начал тонуть. Его голова, с хрипом и бульканьем, то появлялась над
поверхностью, то исчезала... Сергей было привстал, плавать-то он умел неплохо,
но сразу сел обратно. Он просто смотрел в одну точку на поверхности воды, где
вскоре поднялись последние несколько пузырей, и все улеглось. Сему он
перехватил на полпути к берегу. “Сегодня не будем рыбачить”, — сказал коротко.
“А что так?” — “Не будем, и все. Потом объясню”.
