Нижним при падении оказался Сотник, и его смерть наступила мгновенно. Тюлень все еще оставался живым. Невероятным усилием воли Виктор удерживал сознание, сжимая рукоятку пистолета. На него набегали волны, а подножие скалы было наклонным. Игоря уже поглотило море, но Тюлень умудрялся удерживаться. Как только на краю скалы показался Тихоня, он с трудом вскинул отяжелевшую руку и дважды выстрелил. Заметив, что его усилия не пропали даром, перестал бороться за жизнь и потерял сознание. Тихоня получил обе пули в легкие и дышал с присвистом.
Он упал на краю скалы, но переполз к центру вершины. Теперь он лежал, истекая кровью и вдыхая запах подгорелых шашлыков, в ожидании семейства Виктора.
Нина из-за шума моря выстрелов не слышала. Женщина взобралась на вершину с ребенком на руках, запоздало заметив направленный на них ствол пистолета. Нина все же успела поставить малыша на ноги и оттолкнуть в сторону. Две пули пробили ее тело, а третья угодила в голову. Она упала на самом верху подъема.
— Мама упала. — В поле зрения убийцы показалась Алешина головка. — Вставай, мама, вставай. — Малыш теребил женщину за руку.
В глазах Тихони помутнело, но он пытался уловить цель до тех пор, пока не упала ослабевшая рука. Сколько ни старался он вновь поднять ее, ему не удалось.
Маленький Алеша догадался, что мама его умерла, а папа бросил одного. Он бегал по уступу скалы, горько плакал и просил, чтобы за ним пришел папа…
Александра Вершкова вызвал к себе начальник отделения милиции.
— Проходи, садись, — предложил он ему место на стуле рядом со своим письменным столом. — У меня к тебе доверительная, но серьезная беседа, — сказал он, как только подчиненный занял предложенное место.
— Я вас слушаю, Глеб Сергеевич. — У них сложились теплые и добрые отношения, и наедине Александр называл командира по имени-отчеству.
— В затруднительное положение ты попал, парень.
— Устав о задержании преступника нарушил? — догадался Вершков.
— Особо опасного преступника, — поправил его подполковник. — Ты обязан был предупредить меня, и его бы задержала спецгруппа.
— Да все понимаю, только есть небольшой нюанс: он отец женщины, которую я люблю, — признался собеседник.
— Ну что с тобой поделаешь? — Глеб Сергеевич даже махнул рукой. — Мне ты симпатичен, но в управлении поднялся переполох, — поделился он информацией.
— Что мне теперь будет? — поинтересовался Александр.
— Меры самообороны ты не превысил и в тюрьму тебя не посадят, но я опасаюсь, как бы не уволили из рядов правоохранительных органов. Но нам нужны такие парни, как ты.
— Что сделано, того не вернешь.
— И у преступного мира ты на крючке, есть информация, что они поклялись отомстить за авторитета.
— Я не боюсь.
— Пока ты носишь погоны, они и сами тебя опасаются. Но в противном случае у них развяжутся руки.
— Что вы меня пугаете, Глеб Сергеевич? — Вершков догадался, что подполковник что-то придумал.
— Как ни крути, а неплохо бы тебе исчезнуть недельки на две, пока не улягутся страсти. Есть куда?
И подполковник хитро улыбнулся.
Александр вспомнил про бабушку по материнской линии, и ему стало стыдно, что он ни разу не навестил ее. То, что судьба бросала его по всему свету, он не считал оправданием.
— Вообще-то есть. Съезжу в город, в котором родился.
— Вот и молодец! Бери две недели за свой счет и вперед. Может, деньжат подбросить? Если нужно, так ты не стесняйся.
— Спасибо. Пока вроде не нуждаюсь.
— Ладно. Я тем временем оформлю перевод в другой город. Потихоньку от высокого начальства. — И подполковник поднял вверх указательный палец. — Куда бы тебе больше хотелось? — решил он учесть пожелания лейтенанта.
— Если жива бабушка, то можно туда, где родился, — ответил он, не то рассуждая, не то утверждая.
Вершков шел по родному, но незнакомому городу с каким-то внутренним волнением. По адресу, который у него был, бабушка уже давно не жила. Соседи сказали, что она в доме престарелых.
В свои восемьдесят девять лет Агриппина Матвеевна выглядела довольно бодрой старушкой и внуку очень обрадовалась.
— Ты прости, внучек, что не смогла навестить тебя в детском доме. Сам видишь, какая из меня путешественница.
