— Не скажи, — возразил Сидорыч. — Сегодня мы отнесемся к нему с пониманием, а завтра он с нами последним куском поделится. — И он жестом пригласил Тараса Поликарповича.
— Как же, дождешься от него, — ответил Федя и впервые посмотрел на просителя. — Да он просто с женой поругался. Завтра помирится и забудет о нашем существовании, — сделал он свой вывод.
— Бросила меня жена. — Мирошниченко пересел на пол. Мнение окружающих его в данный момент не волновало. — Полгода, как от хозяина вернулся, а до сих пор нет прописки.
— Врешь! — с недоверием отнесся к нему молодой. Тарас Поликарпович извлек из внутреннего кармана справку об освобождении и протянул Феде.
— Читай, если не веришь.
Пожилой налил в бумажный стакан водку и протянул новому знакомому:
— Угощайся, как говорится, чем богаты.
Мирошниченко одним глотком выпил сорокаградусную жидкость и набросился на съестное, набивая полный рот и с трудом проглатывая пищу большими кусками. Федя с недоумением просмотрел документ и, пожав плечами, передал Сидорычу.
— Я и так ему верю, — сказал тот и протянул документ хозяину. — Если ты надумал вести бродяжнический образ жизни, то справку сожги, — посоветовал он голодному. — Она будет тебе лишь помехой.
Мирошниченко даже подавился.
— Но я не собираюсь бродяжничать.
— A y тебя есть место для постоянного проживания? — поинтересовался собеседник.
Тарас Поликарпович перестал жевать и уставился на бомжа.
— Нет.
— Я тоже когда-то думал, что побичую немного, а потом все образуется, — продолжил Сидорыч. — И вот уже одной ногой в могиле, а все… — И он лишь махнул рукой.
— И никогда не пытался вылезти из этого болота?
— Болото засасывает. Не веришь, спроси у Феди. Он моложе меня, а подтвердит.
— А зачем пытаться? — вмешался в разговор молодой бомж. Пренебрежительная маска слетела с него. — Кому это нужно? Таких, как мы, только называют бродягами. На самом деле каждый из нас имеет постоянное место обитания. Вот мы с Сидорычем на железнодорожном вокзале тремся.
— Что ж тут хорошего? Ты еще очень молод и многое мог бы успеть. — Мирошниченко вытер засаленные руки о полу дорогого пальто.
— А у меня нет жизненных целей, — заявил Федя, наливая себе водки. После того, как выпил, продолжил: — Вид у меня, конечно, не аховый, но сыт, одет, обут. Что еще требуется человеку?
— И милиция нас не трогает, — добавил пожилой.
— Почему? — задал наивный вопрос Тарас Поликарпович.
— А что толку? Мы что за день сшибем — вечером проедим и пропьем. Сдавать в вытрезвитель нас невыгодно, карманы пустые. В отделение милиции нас уже много раз таскали, но ни фамилии, ни документов у нас нет. Одна морока с нами.
— Ну, есть же закон о принудительном труде.
— Нелегко заставить работать тунеядца, хлопот больше, чем пользы. Закон есть, но на нас он не распространяется. Властям удобнее не замечать нас, нет, мол, в стране бомжей — и все тут.
— Удобная позиция, — наконец согласился Мирошниченко.
— Главное, не воровать и не ввязываться в уголовщину, — сказал Федя. — Мы когда привокзальную площадь подметем, когда подсобим при загрузке в вагон-ресторан, где чемодан какой поднесем пассажиру. От нас даже людям выходит прямая польза. Кто ж откажется от дешевой рабочей силы, а нашему брату лишь бы на бутылку да на ломоть хлеба за день заработать.
— Копченая курица, колбаса — это не засохший кусок хлеба, — заметил, икнув, новый знакомый.
— Угощают, — улыбнулся Федя, обнажив гнилые зубы. — Присоединяйся к нам, голодать больше не придется.
— Ладно, — кивнул бывший начальник колонии. — Пока не определюсь.
— Ну-ну. — Сидорыч залпом выпил и налил Мирошниченко.
— А где вы спите? — спросил Тарас Поликарпович, принимая очередную дозу спиртного из рук Сидорыча. — По ночам я вас в зале ожидания не видел.
— У нас свой дом имеется, — похвалился молодой бомж.
— Где? — Мирошниченко поставил на газету бумажный стаканчик и захрустел соленым огурцом.
— В тупике есть брошенный плацкартный вагон — там и живем.
— Но там, должно быть, холодно.
— У нас буржуйка имеется, — вставил Сидорыч.
— А чем топите? — сыпал вопросами захмелевший Тарас Поликарпович.
— Углем. Как товарняк какой на станции остановится, мы натаскаем ведрами сразу на неделю, — пояснил Сидорыч.
