— Горим, идиот! Неси воду!
Игорь выпустил руку жены и убежал на кухню. Палас воспламенился, и огонь начал распространяться дальше.
Люба оттолкнула в стороны кресла, отбросила журнальный столик и принялась сбивать пламя накидкой кресла. От едкого дыма слезились глаза и трудно становилось дышать. Гарик вернулся с двумя ведрами воды. Пока он разбрызгивал воду из первого ведра, Люба намочила во втором накидку и накрыла ею практически весь очаг пожара.
— Вылей на всякий случай воду из второго ведра, — сказала она мужу.
Игорь наклонился, и в это время супруга со всей силы ударила его пустым ведром по голове. Он не устоял на ногах и вытянулся на подгоревшем паласе. От удара пустым ведром Гарик не потерял сознание, но двоилось в глазах и гудело в голове. Журнального столика его голова уже не смогла выдержать, и на этот раз он отключился. Очнулся Игорь все на том же мокром паласе, связанный бельевой веревкой по рукам и ногам.
— Чего ты добиваешься? — спросил он уставшим голосом.
— Заткнись и слушай! — На него смотрела не женщина, а настоящая волчица. — Я предупредила тебя, чтобы ты не протягивал руки. — В ее голосе звучала открытая ненависть. — Но ты не отнесся к этому серьезно. А зря! В одном ты прав, что мы с тобой крепко повязаны. И действительно нет выхода, но только односторонне — для тебя. Для меня же есть выход. Не забывай, что Сутулый близкий друг моего старшего брата, Сергей мой родной брат, ну, а какую ценность я представляю для Элькина, не тебе объяснять.
— На что ты намекаешь? — выпучил на нее глаза муж.
— Только на то, что ты еще довольно-таки молодой, физически здоровый и вполне подойдешь на роль донора. Ты не глупый и в состоянии представить, что эта роль станет последней.
— Ты страшная женщина, — только и смог выговорить он. Во рту у него пересохло и ужасно хотелось пить, к тому же неудобно было лежать в мокрой одежде, которая липла к телу, вызывая неприятные ощущения.
— Не смотри на меня с таким мрачным видом, дорогой муженек, — не упустила Люба возможность поиздеваться над ним. — Просто я рассказала тебе страшную сказку на ночь, а если ты сделаешь правильные выводы, конец у нее может быть и счастливым.
— Да уж, подфартило мне с женитьбой. Развяжи, я все понял.
— Умница! — Люба изобразила на лице милую улыбку и перерезала кухонным ножом веревки.
Он был подавлен и унижен, но на обострение пойти больше не рискнул.
Игорь сбросил с себя мокрую и перепачканную в саже одежду, свернул ее в рулон, сунул его себе под мышку и молча отправился в ванную комнату. Люба поставила одно кресло на прежнее место, подняла с пола телефон и набрала номер. На другом конце провода кто-то снял трубку и молчал, последнее время такая привычка была у Ирины Анатольевны.
— Алло, мама, это ты? — Дыхание ее участилось.
— Здравствуй, дочка, — услышала Люба ласковый голос матери.
— Наконец-то! — прокричала она в трубку. — Тебя не было больше двух месяцев, я уж ненароком подумала, что случилось что-нибудь.
— Я к сестре в Москву заезжала, хотела узнать новости про моего сыночка. — Последние слова она проговорила тихо и грустно. И еще тише добавила: — Там по-прежнему полная неизвестность.
— Не переживай, мам. Зато у меня есть для тебя приятное известие.
— Какое?
— Я сейчас к тебе приеду и мы поговорим. Хорошо?
— Уже поздно и транспорт не ходит. Как ты собираешься добираться? — забеспокоилась мать.
— Не волнуйся, — успокоила ее дочь. — У меня есть своя машина. Я сегодня так закрутилась, что еще не успела отогнать ее в гараж.
— Откуда? — удивилась мать.
— Потом, все потом. Целую.
И она бережно опустила трубку.
Новенький ВАЗ-2108 темно-вишневого цвета сверкал возле подъезда. Люба припарковала машину прямо под фонарем. Она села в автомобиль, пристегнула ремень безопасности, включила зажигание, габариты, сигнал поворота и только затем тронулась с места. Она ездила пока без водительского удостоверения, всего неделю назад она записалась на курсы водителей, поэтому тщательно соблюдала правила дорожного движения.
Инспектора дорожно-патрульной службы останавливали ее крайне редко, а в тех случаях, когда все-таки останавливали, не последнюю роль играли ее внешность и лучезарная улыбка. Гаишники покупались на это, делали вид, что верят в то, что красавица забыла права дома, и, слегка пожурив, отпускали. Само управление автомобилем Казаковой нравилось. Более того, всякий раз за рулем она испытывала восторг, забывая обо всем на свете. Вот и теперь она не заметила, как въехала во двор матери.
