— А знаешь, Ольга, — произнес он, — мне кажется, ты где-то встречала этого человека.
— Неужели, Льюис?!
— Да! Не знаю, где, но это лицо мне кажется хорошо знакомым.
— Ты никогда не видел его со мной, — быстро возразила девушка.
— Нет. Не знаю, но сейчас я прихожу к мысли, что вообще никогда не видел его. То лицо, о котором я говорю, старше… думаю… может быть, я видел картину, а не живого человека. Не знаю.
— Эта фотография была напечатана в газетах, — подсказал Уимси.
— Понимаю, но это другое… Я заметил какое-то сходство с… в первый раз, когда я увидел эту фотографию. Не знаю, что. Что-то такое в глазах, наверное…
Он замолчал в задумчивости, и инспектор пристально посмотрел на него, словно ожидая, что мистер Симонс тотчас же на месте снесет золотое яйцо, однако ничего такого не произошло.
— Нет, решительно не могу вспомнить, где… — наконец произнес Симонс и протянул фотографию обратно.
— Ну, она ничего мне не говорит, — сказала Ольга Кон. — Надеюсь, вы верите мне.
— Я верю вам, — вдруг вмешался Уимси, — и осмелюсь высказать предположение. Этот парень Алексис был этакой романтической занудой. Не думаете ли вы, что он мог где-то увидеть вашу фотографию и влюбиться в нее. Это означает, что он позволил себе увлечься некой воображаемой персоной — как говорится, идеальный предмет страсти. Им овладела своего рода фантазия и все такое прочее; и, чтобы поддерживать свои иллюзии, он назвал ее причудливым именем Феодора. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду? Так что вы скажете на это?
— Возможно, — ответила Ольга, — но по-моему, так глупо…
— Мне это тоже кажется совершенно дурацкой затеей, — презрительно произнес Умпелти. — Кроме того, мы хотим узнать, где он достал эту фотографию?
— На самом деле это совсем нетрудно, — сказала Ольга. — Он работал танцовщиком в крупном отеле. Он легко мог встретиться со многими Театральными менеджерами, и один из них мог дать ему эту фотографию. Они достают их у агентов, вы знаете…
Инспектор Умпелти попросил рассказать подробности об этих агентах и получил имена троих из них, у которых имелись конторы рядом с Шафтерборо-авеню.
— Но не думаю, что они многое смогут вспомнить, — заметила Ольга. — Они видятся с таким количеством людей. Однако можете попытаться. Я была бы очень рада помочь распутать это дело. Но ведь вы верите мне, да?
— Мы верим вам, мисс Кон, — торжественно произнес Уимси. — Мы верим вам так же благоговейно, как во второй закон термодинамики.
— А как вы его понимаете? — презрительным тоном осведомился мистер Симонс.
— Второй закон термодинамики, — с пользой для дела объяснял Уимси, — который держит мир на его стезе и вне времени, Которое побежало бы в обратном направлении, подобно неправильно запущенной кинопленке.
— Неужели?! — воскликнула мисс Кон с видимым удовольствием.
— Престолы могут рушиться, — продолжал Уимси, — мистер Томас может отказаться от своего выходного костюма, а мистер Сноусон — объявить свободную торговлю, но второй закон термодинамики будет вечен, пока существует память на этом обезумевшем земном шаре, о котором долго размышлял Гамлет, и который я, обладая более широким умственным кругозором, отношу к планете, где мы имеем счастье обитать. Инспектор Умпелти, похоже, потрясен, но уверяю вас, что не знаю более впечатляющего способа подтвердить абсолютную веру в вашу абсолютную честность. — Он усмехнулся. — Ваши показания, мисс Кон, мне нравятся потому, что они добавляют последний штрих к полной и непроницаемой неясности нашей проблемы, которую мы с инспектором Умпелти пытаемся разрешить. Это сводится к законченной квинтэссенции непостижимого абсурда. Поэтому, согласно второму закону термодинамики, который гласит, что мы ежечасно и ежеминутно двигаемся к состоянию все более и более беспорядочному, мы получаем абсолютное убеждение в том, что мы удачно и уверенно двигаемся в правильном направлении. Вы можете не верить мне, — прибавил Уимси, пускаясь в полет фантазии, — однако сейчас я подошел к точке, где самый незначительный проблеск здравого смысла, имеющий значение в этом нелепом деле, не просто приводит меня в замешательство, но и разит в самое сердце. Я встречался с неприятными, запутанными, противоречивыми делами, однако прежде мне никогда не попадалось дело, основанное на полнейшем абсурде. Это — новый отсчет, и будучи настолько пресыщенным, каковым являюсь, сознаюсь, что заинтригован до мозга костей.
