В этот момент дверь приоткрылась на дюйм, и раздраженный нетерпеливый голос заорал:
— Хоррокс!
— Я передам ему, — поспешно проговорил секретарь, обращаясь к Умпелти, и протиснулся сквозь щель, образованную дверью, пресекая усилия какой-то золотоволосой сильфы взять стремительным натиском эту преграду.
Спустя некоторое время дверь опять отворилась, и послышался резкий голос, говорящий:
— А меня не волнует, будь он хоть Господь Бог! Он должен подождать! Пришлите эту девушку… и… о, Хоррокс!
Секретарь с обреченным видом повернул назад. Сильфида и сейчас находилась под его неусыпным взором. На пороге возникла перебранка. Затем внезапно дверь раскрылась полностью и извергла всех скопом: сильфиду, секретаря и необыкновенно толстого мужчину с благожелательным выражением лица, совершенно не соответствующему его грубому голосу.
— О, привет, моя девочка! И не пытайся. Сегодня для тебя здесь ничего нет. Мы только потратим время. Будь же умницей, девочка! Когда что-нибудь появится, я дам тебе знать. Хэлло, Филлис, опять пришла? Вот и правильно. Ты можешь понадобиться на следующей неделе. Нет, мамочка, седоволосые мамы сегодня не нужны. Ай, о!
Его взгляд упал на Уимси, который завяз в своем кроссворде и рассеянно оглядывался вокруг в поисках вдохновения.
— Послушайте, Хоррокс! Какого черта вы мне ничего не сказали? За что, вы думаете, я вам плачу?! Зря тратите мое время! Вот вы, как ваше имя? Вы ни разу не были здесь, не так ли? Мне нужен ваш типаж. Эй! Розенкранц!
В дверном проеме появился еще один джентльмен чуть потоньше, но тоже расположенный к полноте.
— Должен вам сказать, у нас будет кое-что, что вас устроит! — взволнованно проревел первый джентльмен.
— Зачем? — апатично спросил мистер Розенкранц.
— Зачем?! — голос первого джентльмена задрожал от негодования, — И вы спрашиваете зачем?! Да для «Перевоплощенного Червяка», разумеется! Вы когда-нибудь видели такой идеальный типаж?! Мы раздобыли как раз то, что нам нужно! Окончательно ошеломим их, мой мальчик, а?! Да один лишь он доведет вам пьесу до конца!
— Это все прекрасно, Сэлливан, — отвечал мистер Розенкранц, — Но умеет ли он играть?
— Играть?! — взорвался мистер Сэлливан. — Ему и не надо будет играть. Ему придется всего лишь прохаживаться по сцене. Ну не идеальный Червяк, а? Вот вы, как бишь вас там, скажите что-нибудь громко и отчетливо.
— Ну в самом деле, я не знаю… — Уимси покрепче ввинтил монокль себе в глаз. — Право, старина, вы заставляете меня чувствовать себя болваном.
— Вот, то что нам нужно! — победоносно воскликнул мистер Сэлливан. — Это не голос, а просто «сливки»! Несите ему одежду, ну! Я не стал бы рекламировать вам парня без необходимых качеств, Розенкранц, и вам известно это.
— Совершенно справедливо, — нехотя согласился мистер Розенкранц. — Пройдитесь немного, можете? — обратился он к Уимси.
Уимси был вынужден изысканно просеменить по направлению к кабинету. Мистер Сэлливан проплыл вслед за ним. Мистер Розенкранц тоже. Хоррокс, пораженный, словно от ужаса, крепко схватил мистера Сэлливана за рукав.
— Послушайте, — произнес он хриплым шепотом. — Осторожно! Мне кажется, это непоправимая ошибка!
— Что вы там бормочете?! Какая еще ошибка? — резко возразил его работодатель свирепым шепотом. — Я не знаю, кто он, но это именно то, что нам нужно. Так что не вмешивайтесь!
— Вы когда-нибудь исполняли главную роль в пьесе? — спросил Розенкранц у Уимси.
Лорд Питер остановился в дверях кабинета, дерзким взглядом обозревая аудиторию.
— Я исполнял главные роли, — заявил он, — перед всеми коронованными особами Европы. Прочь маску! Червяк превратился в… Я — лорд Питер Уимси — собака-ищейка с Пикадилли, вынюхивающая следы преступления.
Он втащил обоих толстых джентльменов в кабинет и захлопнул двери.
— М-да, неплохое окончание для пьесы, — заметил кто-то.
— Здорово! — выдохнул инспектор. — Здорово, будь я проклят!
Он направился к двери, и на этот раз Хоррокс не оказал ему сопротивления.
— Хорошо, хорошо, хорошо, — запричитал мистер Сэлливан. — Хорошо. ХОРОШО, — он перевернул визитную карточку Уимси и внимательно рассмотрел ее. — Ох, дорогой, дорогой… какая жалость! Какая потеря, э, Розенкранц? С вашей внешностью вы должны разбогатеть, — сказал он Уимси.
