Предслава с Горясером ушли. Мне хотелось плакать, но слезы застыли внутри тяжелым соленым камнем. Ревность грызла душу изнутри, как червь яблоко. Рано или поздно она должна была бы меня убить. Поэтому я скрутилась в комочек на старом тряпье, ткнулась лицом в ладони и стала ждать смерти. Долго ждала… Однако умереть не получилось. А за дверью зашаркали чьи-то шаги, раздалось невнятное бормотание, всхлипы. Что-то упало, загремело. Я сползла с мягкого вороха и осторожно выглянула в дверную щель. Никого… Так и должно быть. Святополк наверняка дает пир в честь родича. Все веселятся, а кто не пирует, тот прислуживает пирующим…
– Ы-ы-ы, – застонало в глубине перехода.
Я прижалась ухом к щели.
– Гы-ы-ы!
Далеко. Должно быть, в самом конце коридора, у входа в покои княжны.
Я высунула голову в щель и пригляделась. В полутьме корчилось что-то белое с серебристым. Оно же и стонало.
– Молчи! Моя будешь… Не пожалеешь… – донесся до меня глухой мужской шепот. Язык у говорящего заплетался. Тот то ли перепил, то ли помутился рассудком от вспыхнувшей страсти.
Мне стало скучно. Насильники есть везде. В простой избе и в княжьем терему. Такова уж наша бабья доля – терпеть и мучиться. А эта, похоже, не так уж и противится. Не кричит, не зовет на помощь. Баба рванулась. Я разглядела белое пятно лица и закрывающую ее рот мужскую руку. Вот почему она не кричала! Длинные, выбившиеся из косы золотые пряди упали на ее плечи. Девка! От неожиданности у меня перехватило дыхание. Взять силой бабу – еще куда ни шло, но лишить чести девку хуже убийства!
– Помо… – на миг высвободившись, тонко взвизгнула несчастная.
Я выскочила из клети, метнулась к выходу, но на полпути остановилась. Пока бегаю за помощью, насильник уже добьется своего. Я оглянулась. Ударом ноги мужчина распахнул дверь в покои княжны и потянул девку внутрь. Тонкие девичьи пальцы цеплялись за косяк.
– Эй, ты! Эй! А ну пусти ее! – завизжала я и кинулась к покоям княжны.
Не успела. Стукнула закрывшаяся дверь. Задыхаясь от ярости, я ударила ее плечом. Бесполезно. Насильник заперся на засов.
– А ну открой! – Я врезалась в дверь всем телом и почувствовала, как проваливаюсь в пустоту. Руки сами уцепились за косяк, удержали.
Девушка лежала на кровати Предславы. Насильник придавил ее своим телом. Я видела лишь его широкую спину. Тяжелый светец пришелся мне прямо по руке. Я метнулась вперед и обрушила его на голову мужчины. Метила в голову, а угодила в плечо. Взревев от боли, насильник развернулся. Девка в серебристой одежде сползла на пол и вжалась в ножку кровати. Нечто тяжелое, пахнущее потом и вином навалилось на меня и швырнуло на постель.
– Пусти!
Мне удалось замахнуться, однако мужчина перехватил мою руку, выбил светец и захрипел:
– Хватит… Извела… Буде…
Он говорил как-то странно, растягивая слова. А запах! Будто из винной бочки. Не мудрено, что перепутал меня с той, в серебристом.
– Пусти, – стараясь говорить громко и четко, произнесла я. – Погляди. Ты ошибся.
Он не слышал. Вдавливал меня в мягкие перины и что-то мычал. И оружия у меня больше не было. Рука насильника скрутила мои запястья над головой. Я задергалась, но он был сильнее. Чужие потные пальцы отыскали мою грудь.
– Молчи… Моя…
Колючая борода ткнулась мне в шею. Пытаясь высвободиться, я замотала головой и краем глаза увидела в дверях серебристое платье. Спасенная мной девка сбегала.
Рука насильника спустилась к моим бедрам и стала раздвигать их резкими толчками. Я завертелась. Бесполезно. Горячие пальцы нащупали согнутое колено, откинули его. Мужчина приподнялся и рухнул бедрами на мой живот. Я протестующе дернулась. Он что-то замычал, и вдруг мне в глаза ударил свет. Что-то стукнуло. Насильник захрипел и обмяк. Сквозь пелену слез я разглядела зажженную лучину, темный силуэт воина, а рядом с ним белое с серебром платье. Она все-таки вернулась. Позвала на помощь… Все кончилось. Больше никто не станет душить меня и щупать потными руками…
Меня затрясло. Девушка с лучиной склонилась и одернула задравшийся подол моей рубахи.
– Убери его, Горясер, – сказала она. – Вытащи куда-нибудь.
