— Знакома ли вам эта сумка? — спросил он, предъявляя ее почтальону.
Тот взял ее в руки, рассмотрел и пробормотал:
— Эти швы… эта заплата из парусины… это чернильное пятно внутри… Да! Несомненно, это моя сумка! Моя старая сумка, которую я не ношу уже полгода!
— Подарили ли вы ее вашему брату?
— Нет! Она у меня лежала дома среди разного хлама!
— Часто ли у вас бывают гости?
— Очень редко, да и то только заходят товарищи по службе!
— А ваш брат Джон?
— Тот приходит довольно часто!
— Много ли он зарабатывает случайными работами?
— Ему всегда хватало! По крайней мере, мне не приходится помогать ему, пока он не имеет места!
— Скажите, ваш брат хороший гимнаст?
— О да! Он высок ростом, худощав и очень силен и ловок!
— Из всего этого я усматриваю, — заявил Пинкертон, — что на вашего брата падает сильное подозрение в том, что убийства в казарме совершил он!
— Но ведь это ужасно!
— Да, это ужасно! Но я полагаю, что вы сами заинтересованы в том, чтобы его постигла должная кара! Неужели вы предпочли бы, чтобы он избег наказания?
— Если только он совершил тройное убийство, — простонал Карстон, — то он должен быть наказан! Я и пальцем не шевельну, чтобы его спасти!
— Виделись ли вы с ним сегодня?
— Нет еще! Вероятно, я с ним встречусь после обеда!
— Выслушайте меня, Карстон! Вина Джона пока еще не доказана: хотите ли вы оказать мне содействие в выяснении положения?
— А что я должен сделать? — нерешительно спросил почтальон.
— Вот что: когда вы встретите его сегодня после обеда и он будет спрашивать о денежных посылках для солдат, то вы скажите ему, что утром доставили сержанту Гельману 2000 долларов и прибавьте, что сержант намерен завтра отнести деньги в банк!
— И вы полагаете, что…
— Я полагаю, что если ваш брат действительно совершил предыдущие преступления, то он не замедлит явиться ночью за этими двумя тысячами! А так как сержант якобы намерен отнести деньги в банк завтра же, то он поторопится! А если он ни в чем не повинен, то он ничего и не предпримет!
— Вы правы, мистер Пинкертон!
— Вы согласны?
Фома Карстон помолчал немного, потом проговорил:
— Хорошо, я так и сделаю!
— Отлично! За это вы получите награду! А в общем, предостерегаю вас: не рассказывайте вашему брату нашего плана! За вами будут наблюдать на улице, и если вы раскроете ему мой план, чтобы дать ему возможность бежать, то это не поможет ни ему, ни вам! Его я все равно поймаю, в этом можете быть уверены, а вам пришлось бы просидеть довольно долго в тюрьме!
— Будьте покойны, мистер Пинкертон! Я сделаю так, как вы меня научили! Если он действительно совершил три убийства, то пусть за это и понесет наказание!
Пинкертон видел, что может довериться почтальону, но тем не менее решил следить за ним.
Распростившись с заведующим, он зашел в ближайший ресторан и по телефону вызвал своего помощника Боба Ру-ланда, которому поручил наблюдать за Фомою Карстоном.
Сам он отправился на Лексингтон-авеню, в тот дом, на пятом этаже которого проживал Джон Карстон.
Глава IV
В ПОСЛЕДНИЙ МОМЕНТ!
Боб Руланд явился в наряде простого рабочего, с виду очень бедного. Он сначала зашел в ресторанчик напротив почтового отделения, а когда после обеда Фома Карстон с сумкой через плечо вышел на улицу, он незаметным образом последовал за ним.
Карстон старался не выказать своего волнения, хотя по его бледному лицу было видно, что он был страшно расстроен.
Боб шел за ним по пятам, оставаясь незамеченным, хотя почтальон оборачивался довольно часто, вероятно, вследствие предупреждения Пинкертона, что за ним будут следить.
Карстон прошел уже довольно далеко по Лексингтон-авеню. Он выходил из какого-то дома, куда занес письмо, как вдруг к нему подошел огромного роста, худощавый, плохо одетый человек, с бледным бритым лицом.
Боб сразу догадался, что это брат почтальона. Действительно, так оно и было.
Джон протянул Фоме Карстону руку и воскликнул:
— Здравствуй, Фома! Давно мы с тобой не видались! Сегодня утром я искал тебя, но нигде не мог найти!
Оба брата остановились и не заметили, как за их спиной какой-то бедняк вошел в открытую дверь дома. То был Боб Руланд, который остановился за дверью и потому мог слышать каждое их слово.
