— Это не случайность! Они все трое были убиты!
— Ради Бога! Убиты? И вы разыскиваете убийцу? Быть может, вы заподозрили меня?
— Нет, вас я не подозреваю, но возможно, что вы знаете преступника!
— Я-то? Ради Бога! Я не имею ничего общего с убийцами!
— Вы, быть может, знаете его, не подозревая, что он убийца!
— Вряд ли! Знакомых у меня очень мало и среди них нет никого, кого я считал бы способным совершить такое злодеяние.
— Это вам так кажется! Мало ли как можно ошибаться в людях!
— Нет, нет! Этого быть не может!
— Вот что еще я хотел бы узнать от вас: знает ли помимо вас еще кто-нибудь, какие солдаты получают деньги?
— Здесь на почте об этом никто не знает, кроме старшего чиновника, который выдает мне посылки для доставки по назначению!
— Стало быть, вы сами говорили об этом еще кому-нибудь! Кто-нибудь из ваших знакомых, видимо, интересовался вопросом, кто из солдат получает деньги и вы ему сообщили это!
Почтальон побледнел и заволновался.
— Никому я ничего не говорил! — сказал он.
— Сразу видно, что вы говорите неправду! — внушительно произнес Пинкертон. — Советую вам говорить правду!
— Ничего иного не могу сказать!
Тут в разговор вмешался заведующий.
— Не лгите, Карстон! — сказал он. — Лучше сознайтесь, если вы сделали такую ошибку!
Почтальон то краснел, то бледнел. Он знал, что будет уволен, если обнаружится, что он нарушил свой долг.
— Ведь я прав? — произнес Пинкертон, немного мягче. — Не бойтесь, скажите — я буду ходатайствовать за вас, чтобы вы не были уволены!
— Я никому ничего не говорил!
— Говорили! Не отнекивайтесь! Притворяться вы не умеете, Карстон! По вашим глазам видно, что вы лжете!
Почтальон стоял, как на угольях. Он уставился на ковер. Вдруг он, по-видимому, испугался, вздрогнул, прижал обе руки ко лбу и глубоко вздохнул.
— Вам, вероятно, известно, — продолжал Пинкертон, — что еще до убийства этих трех солдат в казарме 7-го пехотного полка часто происходили кражи. Уже тогда вор всегда был осведомлен относительно того, кто накануне получал деньги, и на другой день именно у этих людей совершались кражи! Стало быть, преступник получал сведения от вас! Я охотно верю, что вы давали ему эти сведения, не подозревая ничего дурного, и что теперь только вы поняли в чем дело!
Карстон ничего не ответил, но по лицу его было видно, что он пришел в отчаяние.
— Но ведь этого быть не может! — проговорил он, наконец.
— Говорите, сознайтесь откровенно! — воскликнул заведующий. — Если вы не скажете все сейчас же, я уволю вас!
Карстон после некоторого колебания, наконец, заговорил:
— Этого быть не может! Он не мог этого сделать, и потому я решаюсь сказать все! Единственный человек, которому я говорил о денежных посылках, доставляемых мною в казарму, был мой брат Джон!
— Ваш брат Джон? Чем он занимается?
— Он рабочий.
— Где он работает?
— Нигде! Он уже несколько месяцев не имеет работы!
— Чем же он живет?
— Случайной работой!
— Где он живет?
— На Лексингтон-авеню, № 867!
— Недалеко от казармы?
— Напротив!
— Знают ли его в казарме?
— Он три года служил в 7-м пехотном полку!
— Это интересно! Вы часто встречаетесь с ним?
— Обыкновенно по утрам, когда я делаю свой служебный обход! Он иногда провожал меня и по дороге мы беседуем!
— И вот тогда-то вы и говорите ему, кому несете деньги в казармы?
— Да!
— Просил ли он сам вас об этом обыкновенно или вы говорили ему по собственному почину?
— Он меня всегда расспрашивал, и говорил, что это его интересует потому, что у него в полку есть старые знакомые!
— Не приходило ли вам когда-нибудь в голову, что он воспользуется этими сведениями для того, чтобы совершить преступление?
— Я не считал возможным, чтобы он мог тайком пробраться в казарму!
— Но вы считали его способным на это?
— Позвольте не отвечать на этот вопрос!
— Стало быть, да! Находился ли ваш брат уже под судом?
— Он сидел несколько раз в тюрьме!
— За что?
— За кражу и растрату! Один раз за нанесение увечий!
— Признайтесь, что вы теперь уже убеждены в том, что именно ваш брат совершал эти убийства!
— Мой брат? Нет, не верится, чтобы он стал убийцей! — простонал почтальон.
Тогда Пинкертон вынул старую кожаную сумку, которую убегавший преступник оставил на крыше.
