Несчастная женщина умолкла и прижала платок к глазам. Нат Пинкертон подумал немного, а потом обратился к Мак-Конеллу:
— Предыдущее убийство произошло в Колумбусе, стало быть, недалеко от Питтсбурга! Я думаю, что убийца проживает постоянно в этом городе!
— В таком случае она, надо полагать, еще ночью вернулась туда!
— Так и мне кажется! Но возможно, что она вернется туда позднее, уже в другом платье и с волосами другого цвета! Она ведь очень хитра!
— Кучер кареты, в которой она ночью уехала на Большой Центральный вокзал, уже найден!
— Да, но он ничего интересного не сумеет сообщить!
— Конечно! Он говорит, что довез даму до подъезда вокзала, что она там вышла из кареты, расплатилась с ним и вошла в здание вокзала, причем даже сама несла в руке свой ручной чемодан!
— Чемодан, в котором находились змеи! А затем и добыча! Известно ли вам, мистрис Гуггинс, какие именно драгоценные вещи находились при вашем супруге?
— Он носил пять дорогих колец, общая стоимость которых составляет не менее 10.000 долларов! Кроме того при нем, в бумажнике и кошельке, было не менее трех-четырех тысяч долларов!
— Хорошая добыча для убийцы! — проговорил Нат Пинкертон. — Ей вовсе не нужно сейчас же продавать или закладывать кольца, а поэтому будет весьма трудно поймать ее этим путем! Так вот, мистрис Гуггинс, я поеду вместе с вами в Питтсбург!
— А мой муж? Могу ли я получить его труп?
— Формальности будут закончены сегодня же! Вы намерены перевезти его в Питтсбург?
— Конечно!
— В таком случае, сойдитесь с одним из здешних похоронных бюро, которое устроит все это дело!
Мистрис Гугтинс последовала этому совету, при чем один из помощников Ната Пинкертона оказал ей деятельное содействие.
Следующий курьерский поезд в Питтсбург должен был уйти не ранее, как через три часа, и Пинкертон воспользовался этим временем, чтобы навести справки на вокзале. Ему, однако, не удалось узнать, уехала ли в Питтсбург незнакомка в сером дорожном пальто, прибывшая на вокзал около часа ночи.
После обеда Нат Пинкертон встретился с мистрис Гуггинс на вокзале и они вместе уехали в Питтсбург.
По дороге Нат Пинкертон спросил у мистрис Гуггинс:
— Часто ли уходил ваш супруг из дома без вас?
— В последнее время да, прежде — нет!
— Известно ли вам, куда он уходил?
— В свой клуб! Я никогда не проверяла его, так как питала к нему безусловное доверие!
— Кто был лучшим другом вашего супруга?
— Некий мистер Климентий Гаман!
— Часто ли он с ним встречался?
— В последнее время очень часто! Когда он уходил в клуб, он всегда говорил, что зайдет за Гаманом!
— Что за человек этот Гаман?
— Очень порядочный и серьезный человек! Он председатель того клуба, в котором мой муж состоял членом!
— Часто ли он бывал у вас?
— Прежде — часто, за последнее время почти никогда!
— Не кажется ли вам это странным? Несмотря на то, что ваш супруг дружил с Гаманом, последний не приходил больше к вам?
— Я над этим не задумывалась. Муж мне говорил, что Гаман сильно занят своими делами! Дело в том, что Гаман состоит владельцем большого промышленного предприятия!
— Где он проживает?
— На Бедфорд-авеню № 80, а мы живем на 29-ой улице № 16, так что, когда муж шел в клуб, то должен был проходить мимо дома Гамана!
— Я завтра утром пойду к этому мистеру Гаману! — заявил Пинкертон. — Быть может, он даст мне какие-нибудь указания! Давно ли ваш супруг знаком с Гаманом?
— Более пятнадцати лет! Они были еще друзьями детства!
— А в последнее время, когда ваш супруг начал чаще уходить из дома, не был ли он более сдержан и холоден с вами?
Она покраснела.
— Да, это так, и я признаюсь, что над этим я не раз тоже задумывалась! Я приписывала это его озабоченности, хотя впрочем, бывали часы, когда он совершенно преображался и превосходил самого себя в знаках внимания и любезности!
— В эти часы, — проговорил Пинкертон, — он, вероятно, сознавал свою вину перед вами, тогда как обыкновенно томился в сетях той негодной женщины! Он уже не имел силы порвать с нею, хотя порою, быть может, и задавался самыми благими намерениями.
— Да, пожалуй, так оно и было! — отозвалась мистрис Гуггинс с тяжелым вздохом и слезы выступили на ее глазах.
