Оставив Моррисона на месте для наблюдения за домом, Пинкертон направился домой и в это время увидел, как по другой стороне улицы возвращался лакей.
Сыщик приказал Моррисону немедленно навестить его, если бы д-р Грилей вышел из дома, а сам отправился к себе, где его ждали срочные дела.
Он сильно беспокоился об участи Боба. Дома тоже не было от него никаких сведений.
Приходилось опасаться самого худшего. Нат Пинкертон убедился, что д-р Грилей был человек крайне опасный и что, вне всякого сомнения, он совершил преступление.
С наступлением темноты Нат Пинкертон снова отправился на 96-ю улицу. От Моррисона сведений не поступало, а это значило, что д-р Грилей днем никуда не выходил.
Сыщик застал своего помощника на месте.
— Грилей никуда не уходил! — доложил Моррисон. — Он несколько раз появлялся у окна, а лакей выходил по малым поручениям. Около четырех часов дня лакей унес куда-то великолепный букет цветов. Я сумел подойти близко и расслышать, что цветы предназначены для какой-то танцовщицы, проживающей на 24-й улице, которую доктор пригласил сегодня вечером поужинать в отдельном кабинете ресторана Вилькота!
— Ага, это хорошо! Надо будет и мне побывать там!
Затем сыщики вместе подошли к дому и Пинкертон сказал:
— Теперь я войду в дом! Слушай меня, Моррисон. Я обыщу все комнаты так, что доктор ничего не заметит, да и лакей не увидит! Но если бы они все-таки поймали меня, то я подал бы тебе сигнал либо свистком, либо выстрелом! Прежде чем войти в дом, ты предварительно вызови тогда ближайшего полисмена!
— Слушаю!
Нат Пинкертон оглянулся по сторонам. Нигде не было ни души; сыщик порелез через забор и подкрался к самому дому.
Он открыл заднюю дверь отмычкой и вошел внутрь.
Тем временем Моррисон ходил взад и вперед перед домом, стараясь остаться незамеченным и ожидая сигнала своего начальника. Но все было тихо.
Пинкертону удалось обыскать дом, не будучи замеченным ни самим доктором, ни его лакеем.
Около девяти часов вечера д-р Грилей вышел из дома и отправился в город.
Моррисон не пошел за ним, зная, что доктор идет в ресторан Вилькота на свидание с танцовщицей.
Спустя короткое время Пинкертон вернулся и подошел к Моррисону.
— Ну что? — спросил тот.
— Ни единого следа Боба! — досадливо ответил сыщик. — Но я нашел нечто другое, весьма важное! В погребе имеются составные части маленькой заправской гильотины французского образца, а на остро отточенном ноже сохранились следы крови!
— Ужасно! — отозвался Моррисон. — Неужели Грилей убил свою жену посредством гильотины?
— Это мы еще разузнаем! Теперь я обыщу сад, так как можно предположить, что доктор, убив свою жену, зарыл ее где-нибудь в саду!
— Грилей ушел!
— Знаю! Я наблюдал за ним, когда находился внутри дома!
Нат Пинкертон отправился в сад и начал искать вблизи заднего фасада дома, обыскивая каждую пядь земли. При этом он лишь изредка пользовался своим фонарем, так как не хотел быть замеченным лакеем.
Он не считал лакея виновным и полагал, что тот и понятия не имеет о том, что делается в этом доме. Тем не менее, могла получиться неприятная сцена, если бы явился лакей и стал требовать объяснения поисков, производимых сыщиком.
Пинкертон, осмотрев беседку, теперь приближался к тому месту, где находилось отверстие колодца.
Сыщик уже несколько раз замечал маленькие дощечки, спрятанные под травой и сразу сообразил, в чем тут было дело. Каждая из этих дощечек была соединена с домом электрическим проводом, так что в доме раздавался звонок, как только чья-либо нога наступала на такую дощечку.
Теперь Пинкертон подошел к колодцу.
Он поднял крышку и осветил яму ярким светом своего фонаря.
В тот же момент он вскрикнул от удивления, так как на некоторой глубине увидел лицо своего помощника, Боба Ру-ланда, высовывавшееся из кучи листьев и хвороста.
Боб сразу увидел своего начальника.
— Мое почтение, начальник! Долго же вы заставили себя ждать! — сказал он.
— Черт возьми, Боб! Давно ты там сидишь?
— С прошлой ночи! Положение мое не из особенно приятных!
— Погоди, я сейчас вытащу тебя оттуда!
— Ладно! А я вас приведу в изумление тем интересным открытием, которое я здесь сделал!
