Пароход пыхтя, медленно двигался по водам Красного моря. Эдгару не спалось. Сначала он попытался читать документы, предоставленные ему Военным министерством, но яркие описания кампаний периода Третьей англо-бирманской войны быстро ему наскучили. В каюте было душно: маленький иллюминатор практически не пропускал воздух внутрь. В конце концов он оделся и направился по длинному коридору к трапу, ведущему на палубу.
Снаружи было прохладно, на ясном небе сияла полная луна. Много времени спустя, познакомившись с восточными мифами, он поймет, почему это было тогда так важно. Англичане тонкий, слабый светящийся серпик зовут «новой луной», но это лишь один из возможных вариантов понимания. Спросите любого ребенка из народа шан или ва, или па-о, и он ответит вам, что новая луна — это полная луна, потому что она свежа и сияет, подобно солнцу, а тонкий месяц — старый и слабый, он вот-вот готов умереть. Поэтому именно полная луна обозначает отправную точку всех дальнейших событий, время, в которое зарождаются перемены. Человек в период полнолуния должен обращать особо пристальное внимание на знамения.
Но до прибытия Эдгара Дрейка в Бирму оставалось еще много дней, и он ничего не знал о пророчествах шан. Не знал о четырех категориях авгурий, к которым относились предсказания по небесам, по полету птиц, по кормящимся курам и по движениям четвероногих животных. Не знал смысла появления комет, кругов вокруг солнца, метеоритных дождей, не знал о том, что в направлении полета журавля также скрыт знак, пророчество, что авгурии можно обнаружить и в куриных яйцах, и в роении пчел, а если на человека падает ящерица, крыса или паук, особо важно то, на какую часть тела попало животное. Тогда еще он не знал, что, если вода в пруду или реке становится красной, значит, страну ждет гибель в опустошительной войне — такое знамение предшествовало разрушению Айютайи, древней столицы Сиама. А если человек берет в руки предмет, который вдруг ломается без всякой видимой причины, или если у него с головы сам по себе падает тюрбан, то вскоре он неминуемо умрет.
Эдгар пока не нуждался в явлении этих авгурий. Он не носил тюрбана, у него редко рвались струны во время настройки или ремонта инструмента. Сейчас он стоял на палубе, а в синем зеркале моря дрожал серебряный диск луны.
Еще можно было различить на горизонте очертания побережья и даже далекий отсвет маяка. Ясное небо было усыпано тысячами звезд. Он глядел вдаль, где волны вспыхивали, отражая звездный свет.
На следующий день вечером Эдгар сидел в столовой в конце длинного стола, застланного чистой белой скатертью. Над его головой в такт движению корабля покачивалась люстра. «Обстановка весьма изысканна, — писал он Кэтрин, — они не экономят на предметах роскоши». Он сидел один и прислушивался к разговору двух офицеров, речь шла о каком-то сражении с индейцами. Эдгар мысленно представил себе Бирму, Кэррола, думал, как будет настраивать пианино, а заем сознание снова уносило его к дому, к Кэтрин.
Вдруг сзади раздался голос, вернувший его обратно на палубу парохода.
— Это вы — настройщик?
Обернувшись, Эдгар увидел высокого мужчину s форме.
— Да, — ответил он, проглатывая кусок и поднимаясь, чтобы протянуть руку незнакомцу. — Дрейк. С кем имею честь?
— Тайдворс, — ответил мужчина с приятной улыбкой. — Я — капитан рейса «Марсель — Бомбей».
— Да, конечно, капитан, я вспомнил вашу фамилию. Весьма польщен знакомством с вами.
— Что вы, мистер Дрейк, это я польщен. Приношу свои извинения, что не смог познакомиться с вами раньше. Я предвкушал эту встречу уже несколько недель.
— Несколько недель! — воскликнул пораженный Эдгар. — Как вы могли знать о том, что мы встретимся?
— Я должен был сразу все объяснить вам. Я — фуг Энтони Кэррола. Он писал мне и предупредил о вашей поездке. Он ждет встречи с вами с огромным нетерпением.
— Я тоже. Собственно, в этом и заключается моя миссия. — Эдгар рассмеялся.
Капитан направился к стульям.
— Пожалуйста, садитесь, — сказал он, — я не хотел бы прерывать вашу трапезу.
— Не стоит переживать, капитан. Я уже наелся. У вас хорошее обслуживание. — Они присели к столу. — Так значит, доктор Кэррол писал вам обо мне? Интересно, что?
