— А мужчина рядом с ним, с кольцами? Примечательная личность.
— А, это Надер Модарресс, перс, продавец ковров. Считается знатоком бахтиярских ковров. Он путешествует с двумя женами, что для него нехарактерно: в Бомбее у него целый гарем, у него нет времени заниматься коврами. Он заказывает королевскую каюту, и у него всегда хватает на это денег. Вы уже заметили, что у него на каждом пальце по золотому перстню. Если вам удастся их разглядеть, то вы увидите, что все камни просто бесценны.
— Он садился на пароход с таким крупным блондином.
— Это его телохранитель. Кажется, норвежец. Хотя необходимость в нем вызывает у меня сомнения. Половину рейса он проводит, куря опиум с кочегарами (что поделать, дурная привычка, зато так они меньше жалуются). У Модарресса служит еще один тип, поэт-очкарик из Киева, его обязанность — написание од в честь жен Модарресса. Этот перс пытается представить себя романтиком, но у него плохо с прилагательными. Ах, простите меня, я рассплетничался, как школьница. Пойдемте немного подышим воздухом, прежде чем я вернусь к своим обязанностям.
Они поднялись со стульев и направились на палубу. На носу корабля видна была одинокая фигура, закутанная в длинные белые одежды, развевающиеся на ветру.
– У меня такое впечатление, что этот человек так и не пошевелился с тех пор, как мы отплыли из Александрии.
– Да, это, вероятно, наш самый загадочный пассажир. Мы зовем его Человек одной истории. Он путешествует по этому маршруту, сколько я себя помню, и всегда один. Понятия не имею, кто платит за его проезд и чем он занимается. Он садится на пароход в Александрии, занимает каюту на нижней палубе и сходит на берег в Адене. Я никогда не видел его на обратном пути.
– А почему вы зовете его Человеком одной истории?
Капитан усмехнулся.
– Это прозвище закрепилось за ним давным-давно. В тех редчайших случаях, когда он решает заговорить, он рассказывает всегда одну и ту же историю. Услышав ее однажды, вряд ли сможешь когда-нибудь ее забыть. Он не вступает в беседу. Он просто начинает рассказывать и говорит, пока не закончит свое повествование. Это очень непривычно, как будто слушаешь фонограф. Все остальное время он молчит, но тем, кому довелось услышать его историю... мало кому удается остаться таким же, как был.
– Он говорит по-английски?
– Слишком правильно, как будто читает по книге.
– И о чем же его... «история»?
– Ах, мистер Дрейк. Это я оставляю вам для вашего собственного исследования, если, конечно, вам это интересно. Ей-богу, никто, кроме него, не может эту историю рассказывать.
И в эту самую минуту его позвали с камбуза — так бывает в отрепетированной заранее сцене. Эдгар хотел еще спросить об Энтони Кэрроле, о Человеке одной истории, но капитан торопливо пожелал ему спокойной ночи и исчез за дверями столовой, оставив его в одиночестве вдыхать морской воздух, насыщенный солью и пробуждающий предчувствия.
На следующее утро Эдгар проснулся рано, но снаружи уже все дышало жаром. Он оделся и по длинному коридору вышел на палубу. Солнце едва лишь показалось из-за восточных холмов, но его лучи уже обжигали. Едва виднелись на горизонте берега. Ближе к корме он заметил человека в белой одежде, стоящего у поручней.
У Эдгара была привычка совершать такой моцион каждое утро, обходя судно по кругу, пока жара не становилась нестерпимой. Во время одной из таких прогулок он и увидел впервые этого человека, в тот момент разворачивающего свой молитвенный коврик. С тех пор они часто встречались, но человек в белом ни разу не заговорил с ним.
Но в это теплое утро, совершая свою привычную прогулку, идя по направлению к тому месту, где стояла знакомая фигура, он неожиданно почувствовал слабость в коленях. «Я боюсь», — подумал он, но тут же принялся убеждать себя, что это утро ничем не отличается от предыдущего, хотя уже знал, что это не так. Серьезность, с которой капитан говорил о странном человеке, была слишком несвойственной для жизнерадостного моряка. На какое-то мгновение Эдгару показалось, что он сам выдумал вчерашний разговор, что на самом деле капитан простился с ним в столовой и Эдгар поднялся на палубу в одиночестве. «Или, — подумал он, сделав еще несколько шагов по направлению к Человеку одной истории, — капитан знал, что они должны познакомиться — новый путешественник и этот рассказчик. Возможно, именно таковы непреложные законы, которые не дано обойти никому».
