– Что слышно из Америки? – спросила она.
Пул Янг помахал письмом.
– От Мастера Чиуна! Он скоро возвращается. Велит нам готовить свадьбу белокожего Мастера, Римо, и девушки по имени Ма Ли.
Ма Ли, не веря своему счастью, поднесла руки к щекам.
– Римо, – выдохнула она. – Онничего не пишет?
Старик Пул Янг покачал головой.
– Нет. Письмо от Мастера, а не от Римо.
– А-а. – По лицу Ма Ли пробежало облачко. – Непохоже на Римо. Как думаешь. Пул Янг, он не передумал? Ведь мы целый год не виделись.
– Мастер Чиун не стал бы распоряжаться о подготовке к свадебной церемонии, если бы жених раздумал жениться. Как тебе в голову такое могло прийти, детка?
– Сама не знаю. – Ма Ли опустилась рядом со стариком на колени и стала нервно теребить в пальцах клок жесткой травы. – Просто с того дня, как к нам прилетали пурпурные птицы, я плохо сплю – сама не знаю почему.
– Ты еще совсем дитя. А у детей часто бывают необъяснимые страхи, – ласково сказал Пул Янг.
– Ты сам назвал их дурным предзнаменованием, Пул Янг. Что ты имел в виду?
Этого Пул Янг и сам не знал и сейчас пожал плечами и напустил на себя глубокомысленный вид. Он сделал глубокую затяжку, надеясь, что Ма Ли не станет мучить его дальнейшими расспросами.
– По-моему, ты прав: это было дурное знамение, – сказала Ма Ли после паузы.
– Но они улетели, – попробовал возразить Пул Янг.
Ма Ли подняла голову и взглянула на небо – оно было серое и тревожное.
– Я знаю, но судя по моим снам, они должны вернуться. – Она обхватила себя руками и поежилась.
Американская подводная лодка “Арлекин” вошла в свинцовые воды Западно-Корейского залива.
Матросы откинули крышку люка и принялись накачивать надувной резиновый плот. Когда все было готово, один просунул голову в открытый люк и доложил об этом.
Римо вылез первым. Луна стояла высоко – тонкий серп, почти не дающий света. На берегу Римо разглядел Пики гостеприимства: они симметрично обрамляли холм с Домом Мастеров, образуя некий загадочный древний узор, который для Римо сейчас был символом счастья.
Он крикнул в люк:
– Поспеши, Чиун! Мы дома.
Из люка высунулась голова Мастера Синанджу, он был похож на выглядывающую из дупла белку.
– Ты меня не торопи, Римо. Я уже не молод и не собираюсь лететь очертя голову только из-за того, что тебе невтерпеж.
– Мне не невтерпеж! – возразил Римо и подал Чиуну руку, помогая ему выбраться из люка на палубу.
Матросы спускали плот на воду.
– Лучше вам поспешить, джентльмены! – прокричал один. – Шторм надвигается!
Римо с Чиуном спустились на плот. На весла сели двое из команды. На плоту был навесной мотор, но его не заводили, боясь привлечь внимание северокорейских патрулей – это было бы чревато международным скандалом.
Плот двинулся к берегу.
– Как-то странно возвращаться без всякого золота, а, папочка? – негромко сказал Римо.
– Не напоминай мне о моем позоре, – угрюмо проворчал Чиун.
– Не плыть же молча! Не понимаю, что ты на меня дуешься? За всю дорогу ни слова не проронил!
– Если мои свитки пропали – виноват будешь ты!
– Господи, Чиун! Сколько тебе можно повторять? Я не оставлял дверь открытой!
– Посмотрим, посмотрим, – угрожающе сказал Чиун.
Плот стукнулся об один из каменных волнорезов, тянущихся в море от берега, Римо сошел с плота и поддержал Чиуна, чтобы тот не поскользнулся на мокром камне.
– Спасибо! – сказал Римо матросам.
– Нужно им твое “спасибо”! Лучше дай им на чай, – буркнул Чиун.
– Ты забыл, что у меня денег нет?
Чиун повернулся к матросам.
– Если хотите, можете вместо чаевых оставить себе этого человека. Толку от него немного, но, может, хоть к чистке картошки его приставите.
– В другой раз, ребята! – прокричал Римо, и плот отчалил.
Мастер Синанджу зашагал по камням к светлеющей вдали полоске пляжа. Он озирался по сторонам, но лицо его сохраняло бесстрастное выражение.
– По крайней мере, я дома, где меня уважают, – торжественно изрек он.
– Короткая же у тебя память, папочка!
– Нет, это у моих земляков короткая память. В прошлом они хорошо к тебе отнеслись из-за того, что ты согласился взять на себя заботы о деревне и поддерживать традиции, когда меня не станет. Но прошел целый год. Они уже давно забыли твои обещания, зато помнят о славных свершениях Чиуна, который озарил их существование светом новой славы.
