– По вашему приказу?! – ахнул Смит. От удивления он даже выпустил из пальцев ручку ящика. – Значит, за покушением на вице-президента и на губернатора Принсиппи стоите вы? Но зачем? Объясните, ради Бога!
– Чтобы самому остановить киллеров.
– Вы?
Внезапно фигура Эйлин Микулки затуманилась. Смит заморгал. Вместо знакомой полной фигуры его секретарши на диване оказался мужчина – светловолосый, загорелый, в белом кимоно каратиста. Он улыбался во весь рот.
– Зовите меня Адонис.
– Что?! – прохрипел Смит и опять вспомнил про пистолет.
Ящик стола уже был немного выдвинут. Смит потянул еще и, не глядя, стал нащупывать рукой. Надо открыть пошире – пальцы не лезут.
– А можете называть меня ниндзя.
Красивое лицо куда-то исчезло, а на его месте возникла маска из черной материи. Теперь на диване сидел человек в облачении ниндзя, и лицо его было закрыто, если не считать глаз. Смит видел, что они голубые.
– Чиун ошибся, – произнес он тупо. – Он принял вас за японца.
–Мастер Синанджу никогда не ошибается! – поправил незнакомец, и в его голосе прозвучал певучий японский акцент.
Смит вгляделся – глаза у ниндзя были черные и миндалевидные, а крупная фигура как будто съежилась. Смит сделал над собой усилие и, никак не реагируя на явленные ему чудеса, ровным голосом спросил:
– Насколько я понимаю, просить у вас удостоверение личности – пустая трата времени?
Ниндзя поднялся и сделал шаг вперед.
– У вас есть мое письмо, – сказал он. – Вы видели подпись.
Рука Смита коснулась холодного металла – пистолет был у него.
– В письме сказано: “Тюльпан”. Мне это ничего не говорит.
– Это оттого, Смит, что вы об этом не думали.
– Я обдумаю все попозже. – С этими словами Харолд В. Смит выхватил пистолет и навел его на незнакомца, опершись о стол, чтобы не дрожала рука. – Попрошу не двигаться!
Но ниндзя продолжал наступать, и тело его с каждым шагом все раздувалось и разбухало, как миллион разноцветных свечек, сплавленных воедино. Потом на его месте возникла фигура молодого человека в пурпурных одеждах, с развевающейся гривой светлых волос, он надвигался на Смита спокойной и уверенной поступью. Глаза его были такими неестественно-синими, что было больно смотреть.
Смит сделал над собой усилие и выстрелил.
Пурпурная фигура продолжала надвигаться. Смит выстрелил снова. На этот раз, каким бы невероятным это ни казалось, он словно увидел остаточное изображение на экране, но молодой человек, увернувшись от пуль, продолжал идти на него. Его движения были так стремительны, что непосвященному могло показаться, что пули просто прошили его насквозь.
Смит понял, что перед ним некто, натренированный по древней системе Синанджу, и внезапно ему стал понятен псевдоним “Тюльпан”, Теперь он знал, с кем имеет дело. И с чем. Но понимание пришло слишком поздно. Поздно для него – Харолда В. Смита.
– Мне ни к чему с тобой ссориться, Смит, – зазвучал у него в ушах новый голос. – Мне нужен Римо. Я хочу его уничтожить. С первой фазой ты мне помог. Не подумай, что я не знаю благодарности или пощады. Тебе не будет больно, это я обещаю.
В глазах у Харолда В. Смита потемнело. Он не успел увидеть ударившую его руку.
Письмо пришло в Синанджу на другой день. Оно шло через Пхеньян – столицу Северной Кореи – и было доставлено в Синанджу вертолетом Народной авиации. Его оставили в железном почтовом ящике на краю деревни, ибо никому, кроме урожденных жителей Синанджу, не было дозволено пересекать околицу без особого разрешения.
Когда вертолет улетел, к почтовому ящику послали мальчика. Он вернулся бегом и вручил письмо Пул Янгу, который снова находился на своем посту – охранял Дом Мастеров.
Старик Пул Янг положил письмо на землю и продолжил раскуривать трубку. Сделав несколько затяжек, он вскрыл письмо и сразу узнал почерк Мастера Синанджу. Его маленькие глазки жадно впились в текст.
– Вызови Ма Ли, – сказал он мальчишке, который отказывался уйти, пока не услышит новости из Америки.
– Хорошие новости? – спросил мальчик.
– Радостные. Но я должен сам сообщить их Ма Ли.
Ма Ли поднялась на невысокий холм, где стоял Дом Мастеров. Лицо ее сияло счастливым нетерпением.
