В комнатке жили коммуной человек десять студентов ВГИКа. Включая знаменитую в те времена красавицу Лилю Огиенко. Она, когда любовная лодка разбилась о быт коммуналки, с ребенком сбежала от Хамдамова к маме в Киев, а уж после во Францию к новому мужу. Две рабы любви
Первые семь лет после первого триумфа прошли счастливо. Вслед за студенческим Рустам запускает новый, уже взрослый фильм: "Нечаянные радости", со знаменитым рабочим названием "Раба любви" -- про дореволюционную звезду немого кино Веру Холодную. Сценарий написали Андрон Михалков-Кончаловский и Фридрих Горенштейн. История была про то, как некий экзальтированный кинорежиссер (в этой роли хорош оказался Виторган) искал волшебный ковер. Такой, что если на него пролить человеческую кровь, то непременно настанет мир. Ковер он с помощью Холодной нашел и притащил на поле боя, лучше места было не найти. Пролитая кровь оказалась режиссерской. Вслед за ним от горя "в одночасье" померла и Холодная. Несмотря на то что с ковром обошлись как положено, Россию, как вы теперь уже, наверно, знаете, спасти в тот раз не удалось.
Кроме истории про ковер, была еще одна красивая легенда: фильм не был снят до конца, потому что его зарубили на корню из-за политики, -- ведь персонажи холодно относились к революции. По другой версии, фильм погубил сам режиссер, поскольку у него в самый неподходящий момент случился творческий кризис, -- ну, вы знаете гениев, даже Пушкин и тот капризничал и иначе как в условиях болдинской осени творить не мог... И третья версия: в тот раз просто некому было провести необходимую для успешных съемок оргработу.
-- О, если б рядом был умный человек, который бы меня направил, привел к маленькому компромиссу! Ведь можно было обмануть коммунистов, удавалось же это Тарковскому, Кончаловскому, Параджанову. Им повезло! Они запустились в шестидесятые годы, при Хрущеве. Сделали по паре фильмов, получили мировой успех. А когда оттепель кончилась, было поздно: с ними уже считались. Они успели -- а я не успел! Эх, на три б года раньше, на четыре, -- сокрушается он теперь, когда уже поезд ушел безвозвратно.
Остатки "Рабы любви", когда они случайно нашлись в 1986-м, были кем-то названы "обломками античной статуи"; красиво, как многое из того, что связано с Рустамом.
От той хамдамовской "Рабы любви" осталось полчаса (такой же длины, мы помним, было и студенческое кино). В одноименный фильм Никиты Михалкова оттуда перешли актриса Соловей, шляпа и название -- да больше и ничего. Ташкент (Откуда он взялся?)
Пока шла везучая, счастливая полоса, он был невероятно моден.
-- Откуда ж он такой взялся? -- спрашивали все. А из Ташкента! Мать его швея, волжская татарка. Отец служил в профсоюзе, он по рождению наполовину таджик, наполовину узбек. Но у Рустама же еще была русская няня, не то чтобы Арина Родионовна, но вполне Лидия Николаевна, москвичка, театралка, она в Азии пряталась от "органов". Эта няня была как добрая фея, которая колдовала над ребенком -- и наколдовала. Без нее бы он, наверное, был таким же восточным мальчиком в тюбетейке, какие мелькают в "Anna Karamazoff", гоняют там собак по дворам. И вот из пыльных этих подозрительных дворов он попадает в золоченые ложи (няня неустанно водила его по театрам) и уж больше не может их покинуть.
Есть изящный анекдот, что во ВГИК Рустам поступил за азиатскую взятку: мешок сушеных головок мака; впрочем, мак -- такой же полноправный наркотик, как и cinema.
По пятой графе -- как узбек -- он был задержан, по ошибке, в Ташкенте, когда Гдлян и Иванов нашумели с "узбекским делом". Два дня просидел... Гениальность (Молчание)
Один из близких к Хамдамову людей, вполне попавший под его обаяние и влияние, но, кстати, ученый, восторженно рассуждает:
-- Он гений! Это значит, что его вкус первичен. Он вырабатывает первичное вещество, дает первичный продукт, как Моцарт. Гениальность -особый вид психофизики. Талантливый человек работает, а гений не работает, он расслабляется, отдыхает. И не делает помарок. Он не осваивает форму, а создает...
А раз человек гений, так ему не положено жить ровно и безоблачно мещанской жизнью, размеренно ходить на работу, ожидать повышения по службе, уходить на пенсию и умирать в своей постели. Ему прилично быть застреленным, только не грубым киллером, но красиво, дуэлянтом. Лет этак в тридцать семь. Или пасть на кавказской войне -- только не на этой, а лет сто назад. Если случайно он оказался старым графом, то обязан одуматься, все бросить и инкогнито уйти странствовать по России с посохом.
