Когда к нам за опытом приезжали делегации из других городов, я ставил одно условие: привезите комплексный план развития вашего района или города. У меня собралась, наверное, самая крупная в стране библиотека по комплексному развитию населенных пунктов. И я почувствовал, что сумею обобщить этот во многом уникальный опыт. Написал научную работу и защитил диссертацию.
И еще одна веха — переезд в Москву. Меня дважды приглашали в ЦК на Старую площадь. Первый раз, когда я заканчивал Академию, защитил диссертацию. Предложили работать, но я сказал, что не верю в успех реформаторов, которым за семьдесят.
А. К.:
Это Вы на Старой площади заявили? В каком же году?
Г. З.:
В начале 80-х. Я с огромным уважением отношусь к людям старшего возраста, но в работе считаю чрезвычайно важным сочетание мудрости, зрелости и молодой энергии. Когда такого сочетания нет, может возникнуть склероз, начнет гибнуть еще довольно мощный организм... На меня посмотрели с удивлением, сказали: “Поезжайте домой, больше приглашать не будем”.
А потом, когда пришел Андропов, он попросил представить ему всех перспективных молодых. Тогда-то меня снова позвали в Москву. И я стал работать на Старой площади.
Начинал инструктором в Отделе пропаганды, занимался РСФСР. В мои обязанности входила работа с территориями, подготовка крупных вопросов на Политбюро, а также кадровая работа, проверка деятельности партийных организаций на местах.
Эффективное управление — это прежде всего достоверная и полная информация. Чтобы сегодня ни говорили о ЦК, у этой структуры не отнять главного: в своем ядре она наследовала цели и исторические задачи Государства Российского. Такое наследование исторической памяти, преемственность — вне зависимости от политической окраски руководителей, меняющихся у руля правления, — отличает работу госструктур США, Европы, а теперь и Китая.
После 91-го, разумеется, ни о какой преемственности не может идти речи. Кстати, трагедия распада страны стала еще одним поворотным моментом в моей судьбе.
Я знал страну, всех крупных руководителей — был дружен, знаком. Можно было баш на баш, бартер туда сюда — и жить припеваючи. Но я сделал свой выбор — однажды и навсегда.
А. К.:
А избирательные кампании, отнимающие колоссальное количество энергии, — можно отнести их к переломным моментам?
Г. З.:
Нет, это другое. Хотя Вы правы: выборы выматывают страшно. В 96-м против меня и партии затеяли три крупные акции. В частности, гигантским тиражом выпустили специальную газету “Не дай Бог”. Один номер попал к матери. Я переживал страшно. И еще: пытались повесить на нас репрессии тридцатых и раскулачивание. А я родился в 44-м!
На прошедших выборах против меня и КПРФ провели уже 46 спец-операций. Чего только не было — трудно перечислить и вообразить! Выпустили роскошно изданный альбом. Все фотографии сфальси-фицированы! Я играю в казино — проигрываю “золото партии”. Признаюсь, я в казино ни разу не был. Я пьяный с бандитами. Я страну 10 раз объехал — все знают, сколько пью: чуть больше Горбачева, но в десять раз меньше Ельцина... Альбом разослали всему начальству — до самых отдаленных районов Чукотки. Какие деньги потратили! Выпустили книгу — я и Басаев. Появилось “расследование”: настоящий я коммунист или ненастоящий. Помню плакат — классики марксизма плюс я, Шандыбин и ... Березовский.
А. К.:
С Вашим родовым домом тогда какая-то история была?
Г. З.:
Мы этот дом с отцом построили. Даже печку сами клали — по чертежу академика Александрова. Этакая доменная печь местного значения. Говорят, печник, который нам помогал, стал потом состоятельным человеком: все хотели такую печку. Отца с матерью я давно забрал оттуда. Потом дом выкупила школа — для учителей. А в последние годы там механизаторы жили. Так вот, приехали бритые затылки — купили. Одну семью переселили в райцентр, другую — в Орел. И организовали “музей”. Привезли статую Ленина, отпилили голову, приставили мою. Потрясающее паскудство под прикрытием властей! Из деревни никто не пришел на открытие. Зато было телевидение, московские газеты целый месяц об этом трещали.
