Комсомол — все ступеньки прошел. Партия. Сейчас некоторые отрекаются от своего прошлого. Я видел политиков, которые вырывали и выбрасывали целыми страницами то, что писали всего несколько лет назад: стыдно. А я недавно составлял сборник статей за много лет, и мне не пришлось вычеркнуть ни одного абзаца. Считаю, что человек, прошедший закалку в труде, оставшийся верным себе, может считать жизнь состоявшейся. Тем более что за нами стояли мощь великой советской державы, вершинные достижения русской нации.
А. К.:
Цельная судьба. Но ведь были, наверное, и поворотные моменты.
Г. З.
: Были. В 17 лет я пошел работать. Окончил школу с отличием. Московские родственники зазывали поступать в столичные вузы. Но директор нашей школы попросил поработать учителем. Я и раньше, будучи старшеклассником, когда болели отец или мать, подменял их. И директор удивлялся, что у меня на уроках всегда порядок — ребята с удовольствием занимались...
Я преподавал математику. Потом поступил на физмат Орловского педуниверситета. Кстати, очень сильное учебное заведение: из сотни педвузов СССР он входил в десятку лучших. Мне нравились и общественные науки, но физика и математика — базовые дисциплины, они лежат в основе любой профессии.
Второй переломный момент — армия. Я попал в специальную разведку по борьбе с атомным, химическим и бактериологическим оружием. Производила впечатление и сама обстановка: мы служили в ГДР, международное положение было сложное... Опасная работа, частые тренировки — все это выковывало характер.
Я взял с собой учебник по алгебре и справочник по математике. Командир разрешил их таскать в вещмешке. Многие ребята готовились к демобилизации, ходили на курсы. Меня попросили преподавать математику. И, кстати, из 20 человек демобилизовавшихся почти все поступили в вузы. Я гордился, что мой первый “выпуск” оказался таким успешным.
Еще один поворот. Через три года вернулся на свой факультет. Ректор говорит: “Мне нужен председатель профкома”. Пытаюсь отказываться: “Я же учусь!” А он: “Я подпишу приказ о свободном посещении занятий. Но придется заниматься и отдыхом, и спортивными мероприятиями, и диетпитанием”.
А. К.:
Сколько Вам было?
Г. З.:
22—23 года... Еще один момент. Меня оставили преподавать на кафедре высшей математики. Уже была хорошая основа для диссертации. Но вызвали в райком партии (секретарем был мой партийный “крестный” Хохлов Александр Степанович, умный, интеллигентный человек) и предложили возглавить райком комсомола. Я согласился. Пришел к себе в педуниверситет — ученые мужи на меня насели: а как же математика? Я говорю: “Дал слово, не могу отступать. Единственная просьба — если у меня в райкоме не получится, возьмите назад на кафедру”.
И еще один перелом. Когда меня пригласил вторым секретарем в Орловский горком партии его руководитель Альберт Петрович Иванов. Человек с государственным умом, удивительно энергичный, разносторонне подготовленный. Под его руководством я прошел уникальную школу комплексного развития городского хозяйства. Мы изобрели так называемую “непрерывку” — орловский метод строительства жилья, детсадов, больниц. А еще за пять лет построили театр, дворцы культуры. Тогда, в начале 70-х, к нам приезжали учиться не только со всей страны, но и из-за рубежа. Политбюро обобщило опыт. Я тогда орден получил.
Мы подготовили план развития города на 20 лет. Фактически до сих пор Орел строится по этому плану. Сегодня это современный город с хорошо развитой системой образования. На 350 тысяч жителей 10 вузов! Найдите еще такой! Студенческий город, литературный город. Не зря вы, писатели, провели в нем ваш съезд.
Мы обратились в три проектных института — в Москве, Киеве и Ленинграде. Москвичи предложили многоэтажную застройку наподобие сегодняшнего столичного Митина. А ленинградцы приехали, долго жили, изучали нашу историю и вписали проект в городское пространство на слиянии Оки и Орлика. Помните, еще Рабиндранат Тагор говорил: город на слиянии рек — счастливый. Тогда я увидел город как единый организм. Понял, как он проектируется, как строится, постиг его душу, его уникальную историю, его философию.
