Я вижу глаза моих родных. Да и сама я в легком шоке. Еще никогда я не чувствовала в себе такой силы. Видимо, она спала. Но сейчас активировалась. Это пугает.
— Надежда! — бежит ко мне бабушка, всплескивая руками. В ее голосе неподдельный ужас. — Что же ты наделала?! У тебя кровь!
Я вижу, что на моих костяшках течет кровь и сетка мелких ссадин о старую штукатурку. Руки окрашены в белила.
Разглядываю руку… Кровь есть, но боль чувствуется очень и очень слабо. Я словно наблюдаю со стороны и мои ранки на коже не совсем мои.
— Господи, тебе нужно обработать твои раны и немедленно! — ведет меня на кухню к аптечке бабушка. Тетя молча следует за нами.
— Ты беспокоишься о ее ранах, но не беспокоишься о том, что она едва не проломила своей рукой стену. Не беспокоит?
Бабушка замирает. Ее наполняет понимание произошедшего.
— Вам страшно? — выдираю я свою руку. Мне становится больно.
Молчание… Оно давит все сильнее и сильнее.
Я разворачиваюсь, чтобы уйти. Уйти из дома. Навсегда. Как и просили меня.
Бьет сильнее всего, что никто не останавливает.
Я выхожу на задний двор. На улице сейчас опасно показываться. Там патруль. Они из тех, кто не спрашивают. Они из тех, кто действуют.
Успеваю сделать два шага от крыльца, когда нагоняет Ванесса.
— Ты не поняла нас, Надежда.
— Не надо. Я все поняла… по крайней мере, пытаюсь понять. Вам страшно, что я — хладная и это нормально.
— Нет, все не так.
— А как?!
— Ты не хладная.
— Хладная!
— Нет. Надежда, твоя мама — человек.
— Но отец — хладный! И знаешь, что тетя?
Она не отвечает.
Я решаю ответить и без ее слов. Мне нужно, чтобы она знала.
— И я горжусь этим. Мой отец — самый лучший.
— Никто и не спорит. Он лучший. Благодаря ему, мы выжили с сестрой в тех обстоятельствах. Я жива до сих пор… благодаря ему. Но это не меняет сути.
— Сути чего? Того, что я не такая как вы все?!
— Нет. Мы боимся за тебя.
— О чем ты?!
— Если ты сейчас можешь такое творить, то, что будет, когда ты покажешь свою силу при других? Думаешь, что они не поймут кто ты?
— Тетя…
— Я говорю тебе уйти не потому, что боюсь или стесняюсь тебя. Нет. Я лишь хочу сохранить тебе жизнь, как хотела ее сохранить тебе сестра. И все.
— Ясно.
— Надежда!
— Мне надо идти. До рассвета осталось мало времени. Не хочу, чтобы вас видели вместе со мной.
Больше я не хочу, да и не могу слышать ее слова о моей безопасности.
Через невысокое ограждение перепрыгнуть мне не составляет труда. Дальше там чужой участок, а после уже дорога на завод и развилка в центр. Именно туда я и держу свой путь.
Тетя Ванесса сильно ошибается, если думает, что я так легко уйду из их жизней. Нет. Никогда.
Теперь я узнала своего противника и знаю, кто он и где его искать. Остается дело за малым…
Я убью сына Ксандера… Заберу у него самое дорогое, как он забрал это у моих родителей. И вот тогда, я уйду навсегда от людей.
Даже решив для себя, что мне делать, я осталась растерянной. Куда мне идти? Где искать Робина? И как подобраться к нему так близко, чтобы была возможность его убить?
На все эти вопросы ответа у меня не находилось.
Я передвигалась по торговому кварталу, который был еще тихим и скрытым от шума и ругани торговцев. Палатки были пусты. Где-то оборвало тент и он развевался подобно флагу на шпиле, указывая направления ветра не хуже любого флюгера.
У точек с продуктами стоял невыносимый запах от отходов, что не захотели выбросить вчера вечером, поленившись. Сегодня им придется уповать на сильный поток ветра, чтобы отбить этот смрад. Иначе, покупатели просто не смогут подойти к их палаткам.
По переходам летают клочки тканей, остатки строительных материалов и многое другое. Я успеваю отскочить в сторону, когда из-за поворота выскакивает черный огромный кот. Он жирный, но холеный и ухоженный. Весь чистый, если не считать его длинного пушистого хвоста. Он был измазан в какой-то белой вязкой кашице. Кажется, на него что-то вылили и он испугался. Кот был явно не из торгового квартала и уж точно не из рабочего квартала.
— Кис-кис-кис, — зову я его, присев на корточки. Глаза у кота ошарашены от страха. — Иди, не бойся. Я тебя не обижу.
