– Не прощу, но наказывать не буду. Давайте приступим.
– Дефлекторы уже установлены, сэр. – Она опустила нож.
– Знаю. – Я выхватил из кармана лазерный пистолет и выстрелил ей прямо в сердце.
Она упала. Касавополус в ужасе завопил. Нож звякнул, ударившись о металлический пол. Я подобрал его и, дождавшись, когда пройдет головокружение, разрезал веревки на запястьях Касавополуса.
– Кремируйте тело, – приказал я главному инженеру.
– Сэр… – Инженер побледнел. – Я хотел… вы говорите…
Так и не выдавив из себя ничего вразумительного, он умолк.
– Что с вами, инженер? – строго спросил я.
– Ничего, сэр. Ничего! Пожалуйста, простите меня.
– Ладно. – Я открыл дверь и вышел. Элрон Клингер стоял, в изнеможении прислонившись к стене, и, как только дверь распахнулась, заглянул внутрь. Он буквально остолбенел, лицо исказила гримаса. Я направился к лестнице.
– Я же ей говорил! – послышался у меня за спиной вопль Клингера. – Боже мой! Говорил! Елена! Зачем ты меня покинула?! – Он бежал за мной, причитая: – Командир, что мне делать?! Она любила меня! Она единственная любила меня! Что со мной теперь будет?!
К счастью, Уолтер Дакко, ждавший меня по моему приказу, остановил Клингера. Я стал подниматься по лестнице. Не заходя на мостик, пошел прямо к себе в каюту. Снял китель, умылся и с отвращением посмотрел на себя в зеркало.
Потом выключил свет и лег.
Закончился еще один, шестьдесят третий, день.
Наступил день шестьдесят пятый. Я сидел на мостике перед темным экраном.
– Хотите чаю, сэр? – спросил Грегор Аттани. Голос у него сел, стал хриплым.
– Нет, – мрачно ответил я.
– Кофе?
– Не хочу.
Я постоянно ощущал слабость. Если бы не Уолтер Дакко, так и не встал бы с постели. Два дня подряд, после того как погибла Елена, Уолтер Дакко время от времени стучался ко мне, но я не открывал, даже не откликался. Наконец он пригрозил вскрыть дверь газовым резаком. Пришлось подняться с постели.
Уолтер Дакко отвел меня в офицерскую столовую и заставил выпить чашку густого супа. После этого я пригладил волосы и отправился на мостик. Крепился как мог. Тщательно завязывал галстук, следил за мундиром. Регулярно заполнял бортовой журнал.
Грегор вертелся вокруг меня, докучая своими заботами, и, чтобы отделаться от него, я то и дело давал ему поручения.
Однажды, когда я дремал на мостике, меня осенило.
– Кадет! – окликнул его я.
– Слушаю, сэр, – отозвался Грегор.
– Смирно!
Он вскочил и вытянулся передо мной в струнку, с затаенной тревогой в глазах.
– Я тут просматривал бортовой журнал…
– Так точно, сэр, – невпопад ляпнул сбитый с толку Грегор.
– Вы прошли учебный курс с Касавополусом…
– Так точно, сэр.
– Неплохо разбираетесь в навигации, я сам принимал у вас экзамены.
– Спасибо, сэр.
– Вы не всегда вели себя безупречно, особенно вначале, но теперь хорошо справляетесь со всеми обязанностями.
– Спасибо, сэр.
– Керрен, записывай. Я, командир Николас Сифорт, от имени Правительства ООН присваиваю кадету Грегору Аттани звание гардемарина Военно-Космических Сил.
– Спасибо, сэр! – отчеканил Грегор, краснея от удовольствия.
– Вольно.
Он расслабился, улыбнулся.
– Поздравляю вас, гардемарин.
– Большое спасибо, сэр.
– Возьмите у мистера Дакко ключ от склада и найдите себе новую униформу. Гардемарину положен синий, а не серый мундир.
– Есть, сэр! – Он лихо отдал честь, повернулся кругом и покинул мостик.
Я снова задремал. Не знаю, сколько прошло времени, как вдруг раздался голос Керрена:
– Не хотите ли сыграть в шахматы, сэр?
– Нет.
– Что с вами?
– Занимайся своими делами.
– Есть, сэр.
Я скучал по озорному компьютеру «Порции». С ним можно было и потрепаться, и пошутить, и поговорить серьезно, хотя порой он доводил меня до бешенства своим простодушным хамством; официальная приторно-вежливая манера Керрена действовала мне на нервы.
– У компьютеров есть души? – спросил я. После секундного молчания он ответил:
– На этот счет у меня нет достоверных данных, сэр.
– Керрен, разве ты не читал Библию?
– В моей памяти есть несколько версий Библии, командир. Я проанализировал их, но все они настолько противоречивы, что определенных выводов я сделать не смог.
