Над вольной Невой. От блокады до «оттепели» - страница 108

В физматшколах нет и в помине цинизма, учителя говорят исключительно то, что думают. А думают они не только о своем предмете, но и о поэзии, искусстве, политике. Педагоги — типичные шестидесятники.

Система таких школ — по сути просветительский проект. Учителя создают клубы и кружки, устраивают внеклассные дискуссии. В основе этой системы — простая мысль, что знание ценно не само по себе — оно дает свободу.

Так, в школе № 239 в 60–70-е годы официально действовали литературный клуб «Алые паруса», научный клуб «Тензор», туристский «Шаги», вокруг которых крутилась внеклассная жизнь.

Борис Гребенщиков:«Я помню, там была доска вопросов и ответов, на которой ученики могли задать какие-то ехидные, как они считали, вопросы учителям, а учителя по мере сил политкорректно старались на них отвечать. В частности, по поводу событий в Чехословакии в 1968 году спрашивали. Для меня как человека с окраины Ленинграда тогда это было как глоток свежего воздуха. И таких глотков было много».

Выпускники физико-математических школ сотнями поступали в ленинградские институты и университет и, будучи совершенно по-иному воспитаны, чем сверстники, искренне считали, что всякое утверждение, в том числе и политическое, надо доказывать; человек вознаграждается тем больше, чем лучше он работает, чем умнее и сообразительнее. А попадали в мир, где важнее были не знания и умения, а комсомольская карьера или связи, где списывать на экзаменах считалось абсолютной нормой. Естественно, они выделялись, как белые вороны, и начальство не знало, что с ними делать.

Имена учителей физматшкол в Ленинграде в интеллигентской среде произносят с придыханием. Они — живые легенды, полубоги. Самым сильным учителем, которого я видел в жизни, был Иосиф Яковлевич Веребейчик. Он преподавал в 30-й школе математику. Это был человек, похожий на французского артиста Жана Габена. Почти весь урок молчал, курил крепчайшие сигареты «Друг». А урок шел, повинуясь его взгляду. Выходили ученики, решали примеры, получали отметки. Сказать что-нибудь лишнее просто боялись, потому что из уст в уста передавалась история о том, как двое учеников в одном классе решили на уроке математики сыграть в шахматы. Иосиф Яковлевич подошел к шахматной доске, взял её и стукнул по голове одного из учеников. С тех пор в шахматы на уроках математики больше не играли. Макаренко в «Педагогической поэме» тоже прибегал к рукоприкладству. Ученики перед Веребейчиком преклонялись, его питомцы брали дипломы олимпиад по математике, выпускники без проблем поступали на матмех и физфак.

Иосиф Яковлевич Веребейчик

Одни учителя невероятно суровы, другие, напротив, либеральны, но учиться у них для ребенка — шанс в жизни, гарантия поступления в вуз и возможность научной карьеры. Престиж науки в обществе чрезвычайно высок. Физико-математические школы пользуются бешеной популярностью.

Михаил Шифман:«Мы как-то с женой возвращались из Филармонии, было около полуночи, и я увидел, выйдя из метро, что около школы толпа стоит. Я поинтересовался, что происходит. Оказалось, это родители, которые записываются и отмечаются в очереди. В десять начинается прием в школу».

Михаил Львович Шифман

После обычной школы в физико-математической дети чувствуют себя просто ужасно: домашнее задание задают воловьими дозами: двадцать задач по математике, десять задач по физике — и все это — за вечер. Но постепенно ребенок, если он выдерживает, адаптируется, как спортсмен к нагрузке (неслучайно в британских школах преподавателей математики называют тренерами), то начинает обладать несколькими важными качествами: умением работать, планировать свой день, анализировать.

Выпускники физматшкол постоянно оказываются в центре идеологических скандалов: конфликтуют с комсомольским начальством, свободно общаются с иностранцами, попадаются на самиздате. Со второй половины 70-х эти школы находятся под пристальным вниманием властей: слишком уж нестандартны работающие там учителя и дети, которых они выпускают.

В 1976 году в Ленинграде стартует кампания, направленная на сокращение числа физматшкол. В 1977 году две знаменитые школы — 38-я физическая и 30-я математическая — объединены и оказались в здании на окраине Васильевского острова. Часть педагогов пришлось уволить.