Над вольной Невой. От блокады до «оттепели» - страница 107

Дом со львами

Георгий Иванович Залгаллер

Мария Васильевна Матковская

Борис Гребенщиков:«239-я школа — это мечта, легенда, вспоминаю ее с наслаждением. Поступил я в нее, потому что кому-то из моих родителей показалось, что у меня есть математические таланты. Возможно, они и были, потому что я выигрывал какие-то городские математические олимпиады. Сейчас я даже представления не имею, как я это делал. Но почему-то меня туда взяли — из обычной окраинной школы, где у меня в классе два человека знали, что книги можно читать, остальных это как-то не интересовало. И попал я в такой рассадник интеллектуализма, что почувствовал себя в раю, и в этом раю я и прожил два года…»

В 1960-е в Ленинграде два типа школ: восьмилетние, откуда прямая дорога в ПТУ, и одиннадцатилетние, где последовательно вводят профессиональное обучение за счет базовых предметов. На особом положении языковые спецшколы, но туда без серьезной протекции не попасть — это оазис для детей партийной и академической номенклатуры. С возникновением физматшкол наконец-то появляется альтернатива, долгожданное прибежище для талантливых детей из среды трудовой интеллигенции. Выпускники этих школ не спешат становиться программистами в армии, но поголовно поступают в технические вузы, источник пополнения кадров для закрытых оборонных НИИ, известных в народе как «почтовые ящики».

Даниил Александров:«Мне рассказывали люди, боровшиеся за физико-математические школы, что во время совещания в Ленинградском обкоме партии секретарь обкома встал и сказал: „Вы хотите создать школу для интеллигенции, чтобы выращивать интеллигенцию!“ Но власти были вынуждены с этими школами мириться, потому что за этим стояло требование развития науки для военно-промышленного комплекса».

Некоторые полагают, что немаловажным фактором появления этих школ было то, что руководителям вузов нужно было думать об образовании собственных детей, а о качестве школьного образования они имели адекватное представление.

В 1962 году на углу 7-й линии и Среднего проспекта Васильевского острова возникает еще одна физико-математическая школа. Под руководством директора Татьяны Владимировны Кондратьковой школа № 30 превращается в мощнейший центр по изучению математики и физики детьми. Я учился здесь в девятом и десятом классе. Татьяна Кондратькова — в Ленинграде человек влиятельный, жена директора знаменитой обувной фабрики «Скороход». На преобразование «тридцатки» Кондратьковой фактически дан карт-бланш. Как бы смешно ни звучало, но ее директорство выглядело как недосмотр властей: в двух физико-математических школах Васильевского острова — тридцатой и тридцать восьмой — директора не были членами партии. Более того, девичья фамилия Татьяны Владимировны Кондратьковой — Юденич.

Татьяна Владимировна Кондратькова (слева) на Первомайской демонстрации

А в 1963 году открылся 45-й интернат при Ленинградском государственном университете. Таких интернатов в стране было всего четыре: в Москве, в Новосибирске, в Киеве и вот здесь, в Ленинграде. Со всех концов страны, из городов и даже из деревень сюда приезжали дети, одаренные в области математики, физики и биологии, в основном победители и участники олимпиад по этим предметам. В первом наборе ленинградцев не было вовсе, а в последующие годы на первых порах их количество составляло 5–10 процентов. С созданием 45-го интерната система физико-математических школ в Ленинграде была завершена. И хотя интернат больше не находится здесь, а разделен между Петергофом и Петербургом (сейчас он называется Академическая гимназия), входит в число самых замечательных физико-математических школ. 45-й интернат был своего рода аналогом знаменитых английских частных школ Итона и Рагби, питомников английского истеблишмента. Попасть туда — вытянуть счастливый билет. Одаренный ребенок из глубинки выходил из его стен причастным к сакральному телу науки и получал шанс в жизни.

Физико-математические школы в Ленинграде, так же как и в других городах, создавались с нуля. Не было специалистов, способных работать в новых условиях. К составлению школьных программ привлекли ведущих ленинградских физиков и математиков. Мало того, ученые мужи на время сами переквалифицировались в школьных учителей — пока кадры не подрастут. В школу пришли ученые с педагогическими способностями, умевшие держать аудиторию. Учеба шла интенсивно. Шесть-семь уроков шесть раз в неделю. Преподавали физику и математику молодые сотрудники университета. Они не имели педагогического образования, но взаимодействие сильных школьников и увлеченных преподавателей дало очень интересные результаты.