– Погоди-и-и, братэлло, – рычал разбушевавшийся Серый. – Этому гаду я заторчал! В нату-у-уре, должок вернуть надобно! Фигачил меня как щегла. А житуха, какова она? (Ногой ещё два удара – дынс!, дынс!) Житуха, она, сука, ещё та! Теперича и я фигачить буду. Получай обратку, тварь! Ща, ща, ещё разочек отоварю!
И Серый раз за разом подкреплял свои слова тяжёлыми ударами ноги. Вареник нахмурился:
– Слышь, Серый, братан… говорю тебе – харэ! Завалишь ещё это говно. Будем потом на зоне пятнашку отматывать, баланду дегустировать. Хошь такого?
Пример подействовал. Серый в тюрьму никак не хотел. Остановился, отступил. Приятели отряхнулись и, прихрамывая, направились к выходу из бильярдной. Распахнули дверь, а в коридорчике – Лёха-охранник, тут как тут! Замерев от неожиданности, Лёха в ужасе вылупил глаза, как та мышь, которую хитрый кот прихлопнул когтистой лапой. Раскатисто заржав, Вареник схватил безвольного Лёху за куртку и затащил в бильярдную:
– Ха-ха-ха! Серый, смотри! Гвардия за дверью караулит. Ха-ха-ха-ха!
Повернувшись к оторопевшему охраннику, Вареник шикнул:
– Ну шо, гвардия. Шо стесняемся? Ты следующий?
– Пацаны, да вы чё? Не надо, прошу вас! Я за вас, без базара! Пацаны! Мне этот дёррик до фонаря ваще! Паца…
Жёсткий апперкот оборвал его жалкий лепет. Снова бил Серый. Вареник, добивая, пнул охранника тупым ботинком в лоб. Лёха сполз на пол. Закрыл дрожащими руками лицо. Заскулил. И трусливо затих.
***
В эту минуту дверь бильярдной скрипнула и в зал зашёл Глебыч. Как некстати! Мне бы его рассмотреть, узнать, крикнуть, чтобы не лез, чтобы спасался. И пусть наши не дёргаются, я в порядке! Сейчас минуток пять полежу, отойду, и поднимусь. Покажем отморозкам, кто в доме хозяин! Но в этот момент я валялся на полу с залитыми кровью глазами, ничего не видел, слышал тоже слабо, и единственное, что я мог, так это безмолвно шевелить разбитыми в кровь губами.
Глебыч шагнул от порога и остановился. Обвёл глазами зал. Картинка впечатляла. В дальнем тёмном углу с комфортом расположился я. В углу около входа – охранник дрожащий забился.
Бильярдный стол перекосился, две опоры-ножки вырваны с мясом. Кии переломанные валяются. Шары разбросаны. Ковролин в крови. А на фоне этого натюрморта две морды стоят, небритые, пессимистические, хмурые. Нахохлились. Глебыч, не сразу меня узнав, дёрнулся вглубь зала.
– Ребят, что тут происходит?
Вареник, загораживая проход, упёр руки в бока и покосился на Глебыча. Серый хрустнул костяшками пальцев. Уж больно хотелось ломать, рвать и крушить вдребезги что под руку подвернётся. Водка обязывала.
– Деда, а ты, в натуре, кто-о-о? – приблатнённо протянул Вареник.
– Ребят, вы что, не видите, парню нужно помочь. – Глебыч снова дёрнулся ко мне. – Сейчас я… Кто же его так? Охранника… это что… это вы? Это же… на полу… это же… Виталя на полу!
– А ты сам, собственно, кто, чел?
Амбалы шагнули вперёд и заслонили узкий проход коридора. Глебыч метнулся ко мне.
– Виталя – мой зять! Тесть я! А вам, паскуды, это с рук не сойдёт!
И Глебыч бесстрашно, но совершенно неумело, вскинул кверху свои маленькие кулачки. Серый играючись поймал его за лацкан пиджака и дёрнул на себя.
– Те-е-есть? – протянул он вкрадчиво. – Так ты нам, тесть, сегодня тоже нужен. Будем всю вашу породу, буржуйскую, на корню переводить!
– Давай его, Серый! – противно брызжа слюной, возбуждённо завизжал толстый Вареник. – Гаси тварь!
Огромная свая ноги, просвистев в воздухе, обрушилась на Глебыча. Скоты, кого же там бить?! Глебыч – метр шестьдесят в кепке, пятьдесят килограмм в зимних сапогах!
Отлетев в сторону, Глебыч звонко ударился затылком об пол и замолк. Удар оказался настолько сильным, что два часа своей жизни – час до драки и час после неё, Глебыч так никогда и не вспомнит.
Оглядев поле брани, отморозки остались довольными. И что же, разве после этого они заторопились уйти из клуба? Ничего подобного! Уверовав в свою безнаказанность и непобедимость, увальни вернулись в дискотеку, дальше допивать спиртное и хвастаться проституткам о ратных успехах. Благо, те их дожидались. А то куда без женского внимания? И вечер не вечер, и праздник не праздник.
