– Леш, ты, видимо, слегка забылся. По поводу ресторанов мы с тобой уже выяснили. Я замужем. Ну сколько можно?!
– Ну так и чё?
– Ну так и ничё! Отвали! У меня очень хороший муж. Артём меня любит… И я его. Так что, прости.
Лёша презрительно изогнул уголки губ.
– Муж не стена, можно его в сторонку… ррр-а-з – и отодвинуть… Никто его у тебя не отбирает…
Иринка всплеснула руками:
– Слушай, не наглей, да? Ты лезешь туда, куда тебя не просят. У меня в семье всё хорошо. Это я тебе тоже сто раз повторяла. Отвали, а? Прямо прохода от тебя нет. Вот же липучка!
– Тю-ю-ю! – сложив губы в слюнявую трубочку, протянул Лёха. – Какие тут все пылкие, верные, любящие. Ща всплакну от умиления. Ну, ты, Ирка, это… если чё, обращайся. Я, это, гы-гы, смогу тебя удивить. Везде. Фокус понравится. Отвечаю.
И Лёха, лупнув булькатыми глазками, бесстыже уставился на девчонку.
– Короче, фокусник, – резко осадила вульгарного охранника Ирина. – Распоряжение Николаича я тебе передала. Ты меня услышал. Далее – твоя личная проблема. Но отморозки те, Серый и Вареник, очень непростые. И в тон ему добавила, смешно перекривив ротик: «Отвечаю!»
Резко крутанувшись на каблучках, буркнув под нос «придурок!», Ирина направилась в танцевальный зал.
Лёха вздохнул. Задумался: «Эх, никак не получается Ирку закадрить! Тоже мне, мадам целомудренность! А жаль. Ка-ка-я деваха! Персик. Клевая шмара. Такие бы шуры-муры закрутили, ужас! А там, глядишь, и к её чаевым левакам можно было бы припасть». Лёха даже заволновался при мысли о чужом приработке, в который можно было бы запустить свои загребущие конечности. Смачно цокнув, он продолжал прикидывать шансы: «Зарплата у меня, конечно, ничего. Но много денег ведь не бывает. И чувак я, сам по себе, оч-ч-чень даже. Вот и подоил бы слегка лошицу. А заодно и поразвлёкся бы. Поигрался бы месяцок-другой, отмолотил бы её как следует, гы-гы. А там можно и хорошему мужу Артёмке возвращать, гы-гы, почти в целости и сохранности. Не-а, не отвертится Ирка, рано или поздно по-любому заарканю!»
В общем, хороший был сказочник Лёха. И ни в какой центр никто его не приглашал, и из боевых искусств выперли за неспортивное поведение и систематическое нарушение режима тренировок. Но об этом мы узнали гораздо позже.
Пережёвывая очередную любовную неудачу, Лёха вдруг вспомнил слова Иры про отморозков. И ему сразу стало как-то не по себе. «Эти, как их там Ирка называла, Серый и… Пельмень, что ли? Не, Вареник! Буйные, вроде бы. Да, помню их. На прошлой смене они ещё муру водили, еле-еле утрясли движ. А сегодня они сняли столик в зале, зависли в дискотеке, с девками платными. А после… куда они подевались? Нет их нигде. Но гардеробщица одежду никому не выдавала, я точно знаю. Я рядом с раздевалкой дежурил… Бли-и-ин, точняк! Это же они в бильярдную пошли. Точно, они! Я же их видел. А там Николаич киями с дядей Толей стучит. Не ровен час, накуролесят эти уроды, а потом Николаич будет шефу претензии выставлять. Тогда уж точно мне хана! Премии лишат. И откуда только эта Ирка взялась? Столько времени на неё убил! Зараза, а не баба!»
И Алексей засеменил в бильярдную. Распахнул дверь, а там… он даже глазам своим не поверил. Видит, валяется на полу чьё-то тело, в луже крови, а два мрачных типа добивают его вялыми пинками. А тело лежит и даже не шевелится. Как та колода дубовая, ко всему безразличная. «Ёшкин дрын! Да это же Николаич! – запаниковал Лёха. – Ёлки-моталки, что же делать-то? Убьют ведь. Гля, он уже и копытами не дрыгает. Сунуться в защиту, а вдруг сам получу? Точняк отгребу, к бабке не ходи. Зарихтуют, поломают, и чё потом? А если ваще в инвалиды пропишут, тогда как? Амбалы вон какие здоровые. С другой стороны, ничего не делать, вдруг наши узнают? Точно, выгонят тогда с работы. Спросят, почему стоял, наблюдал. А что я могу? Ничё не могу. Ладно. Промолчу. Типа, не заметил. Авось обойдётся!»
Плутовато оглянувшись по сторонам, Лёха тихонечко прикрыл дверь в бильярдную и затаился в коридорчике.
Тем временем, Серый и Вареник совсем запыхались.
– Хватит! – тяжело дыша, остановил кореша Вареник. – Хватит уроду.
