— А если предложить им напечатать роман в обмен на вашу добровольную отставку?
Мне хотелось провалиться с моими жалкими проблемами сквозь землю, и я постарался поскорее скомкать мной же навязанный разговор, еще не зная, что он окажется последним.
— Вот кому бы сидеть здесь, а не мне! — в сердцах сказал я про Дедкова Розе Всеволодовне, придя утром на работу. — Только такой человек способен нынче удержать "Новый мир, на должной высоте.
— Сережа, так в чем дело? Почему бы вам не стать таким человеком?
Она ничего не говорила просто так. Жертвоприношение, похоже, откладывалось. Прибыл из типографии сигнальный номер журнала — последний в 1994 году и последний, вышедший без моего догляда. Отталкивала уже первая страница с содержанием: тут вам и Exsilium, тут вам и Urbs et orbis (все названия статей современных авторов, да одно за другим, да под рубриками: "Времена и нравы", "Публицистика"! Да еще трогательные сноски с переводами этих "ученых" слов) . ..
— Серенький у нас журнальчик, — неосторожно проговорился я, не выдержав, в присутствии Аллы Марченко.
Василевский в этом номере боролся "против социализма" и цитировал Дору Штурман:
" ...к противникам типа Ленина и его партии следует относиться с профилактической подозрительностью. С людьми и организациями, для которых правил игры не существует, надо сражаться по правилам детективной, а не спортивной борьбы, ибо сами они не спортсмены и не солдаты". Последнюю фразу Василевский предлагал выбить в камне. Михаил Леонтьев (тот самый, который нынче в телевизоре) считал необходимым "временное приостановление некоторых демократических процедур ... и переход к прямому президентскому правлению", поскольку "институт президентства на сегодняшний день - единственный действенный и легитимный государственный гарант соблюдения правопорядка и равно политической свободы в стране". Он заявлял, что на фоне института президентства очень бледно смотрится такой институт, как Госдума": "Людям непонятно, зачем нужен какой-то парламент, когда есть президент ..."
(Много позже мне пришло в голову, что для таких вот Леонтьевых, а имя им в то время было легион — Ельцин за годы своего разрушительного властвования и сыграл, возможно, демократизирующую роль, опосредованно разоблачив образ "отца нации", сам принцип "президентского правления" в России, подобно тому как Жириновский в эти же годы претворял в смех агрессивно-шовинистические настроения и тем самым отдалял перспективу фашистекой диктатуры.)
Им чудилось, что все беды в "совках", что последний шаг к "прямому президентскому правлению" (под которым они откровенно подразумевали правую диктатуру) не за горами. В ту осень, через год после расстрела из пушек здания Верховного Совета, в газетах снова появились коллективные подстрекательские напутствия Ельцину, где в конце списка уже известных читателю мэтров "демократии" замаячил какой-то "Союз 4 октября": М. Леонтьев, А. Быстрицкий, Д. Шушарин — все эти имена я с изумлением находил в последних номерах "Нового мира" — и там же С. Николаев, работавший вместе с Лариным в отделе публицистики...
Молодой Сережа Николаев, появлявшийся на работе эпизодически (в редакции говорили, что у него запой), сдал в номер очередную рукопись своего друга Шушарина. Посвящена она была как будто Солженицыну, но каким-то необъяснимым образом сплетала с ним и похвалы католичеству с цитатами из энциклик папы, и надежды на пришествие русского Пиночета...
С этой рукописью тайно от меня бегали потом к Залыгину, подключив к делу пробивную Роднянскую, просили его прочесть, ничего не сообщая о моей реакции и тщательно уничтожив следы моих карандашных помет, — Сергей Павлович, независимо от меня, статью вернул. Я узнал об этом много позже. Резоны отказов, возможно, различались в деталях, но совпадали в главном.
Чуть позже появилась рукопись Быстрицкого — и в ней то же, будто под копирку!
— Ребята, — говорил я кому-то из этой шустрой братии, — я не знаю, какому богу вы молитесь и за кого голосуете на выборах. Это ваше личное дело. Но мне также абсолютно все равно, кто именно, "левые" или "правые", станут ломать кости мне и моим близким в застенках. Поэтому, пока я в журнале, призывать на наши головы Пиночета "Новый мир" не будет.
