День угасал. Закат был по-своему красив, но это были лишь бледные отблески того, что мы видели у Дакара. Уже два дня снова наблюдались сумерки, от которых мы отвыкли в тропиках. По-прежнему было тепло. Вечер прошел в лихорадочной стирке и глажке. — команда готовилась к Гибралтару.
Со всех сторон нас окружала масса огней. Это были промысловые суда. Чувствовалось приближение Европы. Океан заметно успокоился. В небе застыл лунный серп. От него по воде бежала размытая дорожка. Долго я всматривался в темную гладь океана. Завтра я уже не увижу его. Хотелось навсегда запомнить этот час.
8 октября. Еще вчера вечером капитан послал в Гибралтар извещение о времени прибытия «Успенского» в порт, но из-за густого тумана «Успенский» запаздывал часа на два. Всю ночь воздух сотрясали гудки. При почти полном отсутствии видимости «Успенский» вошел в Гибралтарский пролив. К утру туман рассеялся.
Прошлый раз мы проходили Гибралтарский пролив в темноте. Тем более сейчас хотелось увидеть эту оживленную дорогу, соединяющую Атлантический океан со Средиземным морем.
Я поднялся часов в пять утра. «Успенский» шел по проливу. Еще было темно, и контуры пролива очерчивались огнями многочисленных маяков. Справа ярко горели огни большого города. Это был Танжер. Трудно было что-нибудь разглядеть на берегу. Навстречу «Успенскому» проплывали громадные корабли. Забрезжил рассвет. Из темноты выступили горы Испании. Сырость пробирала до костей. Над проливом клубились низкие дождевые тучи. Со стороны Средиземного моря дул ветер силой в 4–5 баллов. Пролив был покрыт барашками.
Миновали самую южную оконечность Пиренейского полуострова — мыс Марокки. Здесь расположен испанский город Тарифа. Было уже достаточно светло, чтобы рассмотреть его белые красивые дома. Вскоре показался большой испанский город Алхесирас. А за ним выросла каменная громада. Мы приближались к Гибралтару.
Сейчас Гибралтарская скала была похожа на гигантскую пирамиду. Высота скалы достигает 429 метров. Большая ее часть покрыта зеленью. Лишь у самой вершины лишенный зелени светлый каменный массив.
При подходе к порту нас ожидал лоцманский катер. На фок-мачте «Успенского» был поднят английский флаг.
Лоцман повел «Успенского» вдоль брекватера, отделяющего внешний рейд от внутренней гавани, где стояли военные корабли, преимущественно эсминцы. Вскоре «Успенский» застопорил ход и отдал якорь.
Теперь можно было хорошенько осмотреться. Мы находились в северо-восточном углу обширного Алхесирасского залива. Залив амфитеатром окаймляли высокие холмы и горы. Справа от «Успенского» возвышалась скала Гибралтара. Прямо по носу в каких-нибудь четырехстах метрах раскинулся испанский городок Ла-Липеа. Он казался вымершим. На улицах не было видно прохожих. Лишь изредка проезжал автомобиль. Влево до самого Алхесираса тянулись многочисленные селения. Местность, лежащая перед нами, имела удивительно сочный колорит. Зеленые холмы, белые стены и высокие красные крыши деревенских домиков, средневековые замки на вершинах холмов, синие горы Сьерра-Невады на заднем плане — такой запомнилась нам самая южная испанская провинция Андалузия.
До Гибралтара было около семисот метров. С запада скала имела менее внушительный вид, чем с юга или с востока. Она более или менее полого спускалась к морю. За верхушку скалы зацепилась туча, поэтому в Гибралтаре было сумрачно. А вокруг ослепительно сияло солнце. Здания в городе преимущественно трех- и четырехэтажные. Особое внимание привлекала довольно узкая полоска земли, находящаяся между скалой и испанской территорией. Здесь расположен английский аэродром. Ширина перешейка едва ли превышает 600–700 метров, поэтому взлетная дорожка находится в основном на вынесенной в море искусственной дамбе, которая имеет в длину около километра. На аэродром то и дело садились или с него взлетали самолеты, при этом они проносились над самыми мачтами «Успенского».
Испанию от Гибралтара отделяет трехсотметровая нейтральная полоса. Между Испанией и Гибралтаром сплошным потоком двигались колонны автомашин, колясок. пешеходов. Дорога проходила через аэродром, прямо под крыльями военных и гражданских самолетов. Движение перекрывалось только тогда, когда самолеты взлетали или шли на посадку. В этом случае зажигался красный светофор.
