За узким перешейком синело Средиземное море. По нему плыли гигантские танкеры. Лоцман покинул борт «Успенского». Мы обратили внимание, что на трубе его катера нарисован герб Гибралтара: три средневековые башни, а под ними массивный ключ. Видимо, герб должен символизировать неприступность крепости.
Не успел отойти лоцманский катер, как к борту «Успенского» подошел катер шипшандлера. Шипшандлер был агентом фирмы, снабжающей советские корабли продуктами. Снабженческих фирм в Гибралтаре несколько. И все они конкурируют друг с другом. Поэтому к каждому останавливающемуся на рейде кораблю спешат представители разных фирм. Но обычно только одному из них сопутствует удача.
Внешний рейд был забит судами. Среди них корабли под английскими, бельгийскими, югославскими, турецкими флагами. Посреди бухты на приколе стояли старые ржавые танкеры. Они давно были списаны из торгового флота, и их использовали как хранилища для горючего. К этим танкерам «в отставке» швартовались суда. По шлангам жидкое топливо переливалось в бункера пассажирских кораблей и сухогрузов.
После обеда отправилась в город получившая увольнение на берег часть команды. Мы попали во вторую очередь, которая отправится в Гибралтар завтра.
Под вечер наши товарищи вернулись из города. Мотоботу пришлось раза три сходить к берегу и обратно, чтобы перевезти всех. Лица побывавших на берегу были возбуждены. Начались расспросы, обмен впечатлениями.
9 октября. Сегодня подъем был на полчаса раньше обычного. Но никто не ворчал. Ведь в 8 часов утра мы уже должны были быть в городе. Чисто выбритые, в наутюженных брюках и рубашках, в начищенных до блеска туфлях, мы столпились у трапа. Оглядев друг друга с ног до головы, все остались довольны.
Вскоре мы были в боте, а спустя десять минут он уже швартовался к причалу. Одновременно с нами к соседнему причалу подошел бот с английского лайнера, пришедшего в Гибралтар ночью. Пассажиров у причала ожидали десятки такси. Но большинство из них предпочитало садиться в изящные красочные коляски, в которые были запряжены лошади. В Гибралтаре такие коляски в большом почете. Они успешно выдерживают конкуренцию с автомобилями.
Довольно долго пришлось идти по порту. Наконец мы дошли до здания, в котором помещался полицейский пост. Посредине просторной комнаты за столом сидел молодой полицейский в пенсне. На стене за ним висела небольшая, в весьма скромной рамке фотография королевы Елизаветы. Несложные формальности были быстро окончены, и мы маленькими группами стали выходить в город.
Перед нами лежала небольшая площадь, на которой находилось множество указателей. Стрелки показывали, как пройти или проехать к испанской границе, Мавританскому замку, различным отелям и т. д. Прямо впереди в высокой стене находились северные ворота города. Пройдя сквозь них, мы очутились на другой, более обширной площади, окруженной со всех сторон домами. На одном из домов красовалась надпись: «Здесь находится Первый батальон Его Высочества принца Уэльского полка». Над площадью нависали улицы, расположенные террасами. Несмотря на ранний час, на площади было много народу. Стоящие на тротуарах люди смотрели на какое-то зрелище.
В центре площади происходила церемония развода военного караула. Мы сразу же оценили свою удачу. Попади мы в город минут на двадцать позже, не увидели бы мы этой забавной, с нашей точки зрения, церемонии.
Здесь находилось несколько десятков солдат с автоматическими ружьями. На них были свободные гимнастерки защитного цвета с короткими рукавами и шорты. Среди солдат выделялись капралы. У них через плечо висела широкая алая лента. Офицеры были в таких же гимнастерках, как солдаты, но вместо шорт они носили длинные брюки навыпуск. Вообще все находящиеся на площади военные были похожи на школьников младших классов, играющих в солдатики. В этом особенно убеждали их действия. Солдаты под командованием офицеров производили несложные перестроения. Необычайное заключалось в том, как эти перестроения производились. Офицер подавал команды пронзительным, истошным голосом. С непривычки даже трудно было понять, откуда идет этот удивительный крик. Но солдаты и капралы, видимо, относились к командам офицеров со всей серьезностью. Они выполняли их четко и очень молодцевато. Еще бы! Ведь на них смотрело несколько сот человек, стоящих по краям площади.
