— Что я такого сказал? — тихо спросил Деклан.
— Не сейчас. — Она подняла руку и позволила нити белой магии играть на ее пальцах, дразня зверей.
Гончие вошли в воду. Они плавали, как собаки, но их головы оставались под водой. Нужно ли им вообще дышать? — задумалась она.
Пожалуйста, пусть сработает. Пожалуйста, пусть сработает.
Пожалуйста.
На середине озера первая гончая вздрогнула. Она боролась еще шесть ярдов и затонула. Роза вздохнула с облегчением. Еще две утонули. Четвертая не сдавалась и продолжала плыть на них. Одна из четырех. Больше шансов, чем она надеялась.
Уцелевшая гончая вцепилась в деревянную опору. Вяло, медленно она ползла вверх. В тот момент, когда ее голова поднялась над краем причала, Роза сдула ее острой белой вспышкой.
— Слишком сильно, — сказал он ей. — Уменьши интенсивность. Нам предстоит много работенки. Почему ты злишься?
Остальные гончие бросились в воду.
— Роза?
Она узнала этот настойчивый тон. Он не мог такого допустить.
— Ты только что сказал, что единственные женщины, которым ты оказываешь внимание — это потаскушки или шлюхи, и что ты предпочитаешь именно так. Я просто хочу знать, как я вписываюсь в эту ситуацию. Мне бы не хотелось создавать для тебя какое-то болезненное замешательство.
Его длинный клинок рассек воздух и разрубил пополам появившуюся гончую. Он пнул остатки в воду.
— Ты ни то, ни другое.
Она ничего не ответила.
Деклан расправил плечи, глядя на приближающихся гончих.
— Когда я был ребенком, я смотрел эйен-пьесу под названием «Гнев Эсу». Это похоже на кинофильм из Сломанного. В пьесе рассказывалась история Эсу, вождя небольшого племени, который захватывает огромную империю и преуспевает вопреки всему. Я живо помню одну сцену в ней: Эсу, огромный в своих шипастых доспехах, собирается вступить в битву, которую он никак не может выиграть. Он стоит в своей палатке, гладит лицо жены и говорит ей: «Ты — мера моего гнева». Мне было двенадцать лет, и в то время я думал, что удивительно глупо такое говорить.
Третья гончая добралась до причала. Из воды показалась уродливая голова, и Роза вспыхнула, рассекая темный череп надвое.
— С годами я начал понимать, что означает эта сцена, но теперь я, наконец, очень остро чувствую ее. — Деклан обезглавил появившуюся гончую двумя быстрыми точными ударами клинка. — И я никогда не сказал бы тебе этого, если бы ты не настояла на том, чтобы прийти на этот причал, потому что это означает, что ты тоже это чувствуешь. Раньше речь шла о чести, долге и моей неприязни к Кассхорну. Теперь речь идет о тебе.
— Обо мне? — Она попыталась сосредоточиться на следующей группе гончих, плывущих по воде.
— Я бы отдал всего себя, чтобы защитить тебя. Чтобы сделать это, я должен убить Кассхорна. Это простая сделка. Кассхорн должен умереть, чтобы ты могла жить. Две стороны одной медали. Я люблю тебя, и ты мера моего гнева.
— Что ты сказал? — Она слишком сильно вспыхнула и промахнулась мимо гончей.
Он шагнул внутрь и направил сфокусированный белый луч на три тела, извивающихся в воде.
— Я сказал, что люблю тебя, Роза. Полегче со вспышкой.
Роза покачнулась. Она стиснула зубы и стояла на месте, стараясь держаться прямо. Магия внутри нее больше не процветала и не наполняла ее. Ей пришлось глубоко погрузиться в себя, чтобы вытащить ее. Она иссушала последние остатки своей силы.
— С тобой все в порядке? — спросил голос Деклана.
— Да, — ответила она.
Темные тела покачивались в мутной воде вокруг причала, их серебристая кровь скользила по поверхности озера, как масляная радуга. Серебро окропило резину под ее ногами, и она уже один раз поскользнулась и едва удержалась на ногах.
Гончие продолжали приближаться. По две, по три зараз, часть орды, не тронутая электрическим током, проплывала сквозь темный поток трупов и взбиралась на причал, оскалив зубы и сверкая глазами. Рядом с ней Деклан взмахнул мечом, механически, бесшумно и неудержимо. Как машина.
Еще одна гончая. Вспышка.
Вспышка.
Вспышка.
Сердце стучало в висках, как молот. Одна вспышка… это слишком много. Ее зрение начало расплываться. Продолжать дальше было бы глупо.
