Чернышков стоял, сложив руки на груди, и слушал, как нарастающий топот десятков пар ног его ребят, людей, многих из которых он сам, лично, подобрал на улице, накормил, согрел, дал крышу над головой и надежду на новую безбедную жизнь, приближается к приемной.
— Напоминаю, территория агентства — суверенная территория, при конфликте, при угрозе жизни сотрудников компании законом разрешено применение оружия на поражение... — механически звучал голос Эрики из динамиков.
Эрика в это время, стоя чуть в стороне, переговаривалась с кем-то по переносной радиостанции, затем отдала приказ:
— Продавайте, прямо сейчас. Да, весь пакет. Ну и что, что семьсот миллионов, пакетом и продавайте. Минут пятнадцать они пойдут вниз, посмотрим, что запоет комиссия по ценным бумагам.
Майкл Дуглас, наблюдая за таким развитием событий, не мог поверить, что эти люди вот так, на глазах у всех, свое сокрушительное поражение превращают в оглушительную победу, да еще и делают просто фантастические деньги. Деньги делают на них, на фэбээровцах!
— Заявления для прессы? Нет, не будет никаких заявлений. Как только станет известно, что Центробанк начнет игру на повышение, сразу же выкупайте весь пакет назад... что... нет, вниз не играть, только сброс, вдруг у Центробанка не окажется таких денег. Тогда я останусь с похудевшим пакетом... ну и что, пусть фондовый рынок рухнет, это не я, это ФБР делает... при чем здесь Великая депрессия... тогда сам играй на понижение, для биржи наступают плохие времена... Нет, только на наличные или векселя... какие векселя? Подойдут векселя Хандкаряна, Баффета и Родригеса... и помаячьте брокеру Хандкаряна и Баффета.
В приемную ворвались Маккормик, Рубинштейн и еще несколько ребят. Те, что помоложе, сразу обступили Шварца и прикрыли собой Эрику, Маккормик, обнажив «ствол» и подняв его дулом вверх на уровне глаз, встал впереди своих парней. Рубин вальяжно, несмотря на то, что запыхался от бега по лестницам, тоже встал впереди.
— Проблемы? — спросил Лев.
— Эти индейцы выкинули из окна Фила, Эллис подтвердит. Но они хотят увести ее с собой, а вот тогда она уже ничего не сможет подтвердить, — сквозь зубы проговорил Алекс.
— Тогда не отдаем девочку?
— Не имеете права!
— Рот закрой, баран! Документики кому показывали?
— Я их не видел.
— Вот документы! Вот значки агентов!
— Типичная липа! Дай-ка сюда!
— Да вы чё, блин, совсем поохренели! Мы — федеральные агенты!
— Да мы таких агентов на... мотали!
— А ну тихо! — Майкл уже понял, что этот раунд он проиграл и что Шварц специально накаляет обстановку, для того чтобы ситуация вышла из-под контроля. Если прольется кровь, вся вина ляжет на ФБР, спишут на непрофессиональные действия агентов. И самое поганое, что ничего сделать нельзя, у долбанной демократической Америки такие вот либеральные законы.
— Тихо! Мы уходим! Девочка ваша нам не нужна, трахайте ее сами. Все, выходим, пошли!
— Президент, что, так и отпустим?
— Пусть идут! Лев, пресса внизу?
— У подъезда.
— Все! Пусть идут!
Родригес вошел в кабинет Шварца, когда там уже все собрались, ожидая его. Алекс поднялся со своего кресла и встретил Родригеса дружеским рукопожатием. Тот прошел на его место и сел во главе стола. Алекс пододвинул кресло от стены и сел рядом.
— Начнем. — Хорхе обвел всех взглядом. — Я вижу, все свои. — За столом сидели и Баффет, и Хандкарян, и Эрика, и еще несколько человек, каждый из которых «стоил» никак не меньше этой троицы.
— «Они» убили Фила. — Эрика с трудом сдержала себя, чтобы вновь, уже в сотый раз за последние два дня, не зарыдать.
— Какая у них версия? — Хорхе поднял руку, достал из кармана глушилку и поставил ее на стол. — Теперь можно.
— Что Фил — советский агент и снял информацию с «Дженерал дайнэмикс» для «БМВ».
— Мне не нужно повторять то, о чем говорят все новостные агентства.
— А это и есть их версия. И еще, они обвинили Алекса в том, что он бывший нацистский преступник.
— И все? А зачем они хотели увезти секретаршу Фила?
— Фил успел ей крикнуть, что он ни в чем не виноват.
— Это так? Фил не проговорился?
— «Они» заглушили внутреннюю запись, поэтому мы пока не знаем, о чем они говорили.
