Пилипенко тоже не сидел сложа руки. Осназовцы останавливали машины, двигающиеся по мосту, и, выгнав водителей, с разгона сбивали их в кучу. Вскоре на подъездах к мосту образовались баррикады, которые невозможно преодолеть даже на легких танках. На высоких точках, точнее, на окрестных крышах, разместились несколько снайперов, которые вели наблюдение за прилегающими районами города.
Сам Чернышков отправился с небольшой, в пятнадцать человек, группой десантников в рейд, надеясь разгромить комендатуру и штаб местной самообороны. Но там их уже ждали. Французы, заняв круговую оборону, начали стрельбу из окон, и Александр, решив, что не время еще штурмовать эти здания, расположил в соседних домах десантников с ручными пулеметами и с задачей — не впускать и не выпускать никого оттуда.
Железнодорожную станцию тоже решили пока не брать, потому что, возможно, и там куча гражданского населения, только перерезали железнодорожные пути севернее и южнее нее.
Совершенно случайно группа, возвращающаяся из рейда в южном направлении, обнаружила таксопарк. Пятнадцать новеньких «Ситроенов» поступили в распоряжение десанта. А у Чернышкова появилась возможность оперативно перебрасывать резервы по городу.
К рассвету все было готово для дневных действий по захвату всего города. Используя трофейные легковушки, Чернышков начал операцию не одновременно во всех интересующих его районах Руана, как это было запланировано ранее, а концентрируя превосходящие силы, поочередно атакуя и громя по частям остатки гарнизона города. Поочередно были захвачены все полицейские участки, а все взятые в плен жандармы заняли места в камерах.
К отделению центрального банка Франции подкатили трактором зенитную пушку. После второго выстрела, разнесшего и двери, и весь подъезд, из окна второго этажа была вывешена грязная тряпка, видимо, означавшая белый флаг.
Аэропорт вообще был захвачен в течение пяти минут. Это время ушло просто на то, чтобы дать возможность сдаться его охране.
Последними штурму подверглись комендатура и штаб самообороны. Массивное здание в стиле «ампир», построенное во времена Наполеона, окруженное металлической оградой, еще с ночи находилось в кольце осады. К нему подвезли батарею скорострельных малокалиберных зенитных пушек. Установили их, прикрываясь легковыми автомобилями, и когда такси отъехали, по ним открыли огонь из окон здания. Тогда и скорострельные пушки заработали на полную мощь. По фасаду здания пошли полосы разрывов, вынося окна и уничтожая внутренние помещения. После этой демонстрации силы капитан Черданцев, подняв над собой белый платок, пошел на переговоры.
Его впустили в вестибюль и обыскали суетливые военные, которым по возрасту скорее сподручнее детей нянчить, провели к коменданту и начальнику самообороны в одном лице, полковнику Жофре. Разговор шел на плохом, с обеих сторон, немецком. Предложение одно — сохраним жизнь до подхода французского Сопротивления или Красной Армии. В противном случае — все здесь ляжете. Черданцев не мог знать, что в то время, когда его люди отключили все тумблеры в подвале почтамта, они одновременно вырубили и линию связи комендатуры с радиостанцией, расположенной на чердаке одного из высотных домой в новой части Руана. И о захвате города верховное командование в Париже и не подозревало.
Жофре решил провести простоватых, как он для себя решил, русских и попросил включить линию, чтобы получить разрешение на капитуляцию гарнизона. На что Черданцев резонно ответил, что гарнизон весь, за исключением штаба, уже сдался, но связь устроить можно.
После чего в комендатуру, неся рацию, прошел радист в сопровождении Черданцева и двух автоматчиков. Он недолго повозился с тумблерами, и Жофре, недоумевая, взял микрофон и надел гарнитуру. В наушниках раздался голос его старого товарища и бывшего командира, по совместительству — всемирно признанного лидера «Свободной Франции», генерала де Голля.
