По итогам работы съезда был заметно обновлен состав высшего руководства. В Центральном Комитете партии заменили шестьдесят процентов членов. Произошли перемены и в составе Президиума. Вместо А. Аристова, Н. Игнатова и Е. Фурцевой членами Президиума стали Г. Воронов и, позднее, А. Кириленко. В свою очередь, в состав Секретариата народу с Хрущевым, Козловым и Сусловым вошли Демичев, Шелепин, Ильичев и Пономарев. Позднее секретарем ЦК становится Ю. Андропов.
После XXII съезда стали устранять приметы почитания Сталина: переименовываются города, площади, улицы, заводы, колхозы, носившие имя бывшего вождя. В связи с тем, что на съезде не раз звучали требования исключить из партии членов «антипартийной группы», Хрущев настоял на выполнении этого пожелания. Все они — Маленков, Молотов, Каганович, Шепилов — в конце 1961 года были исключены из рядов КПСС.
Д. Шепилов вспоминает, как после тяжелой болезни и операции он вернулся из Киргизии в Москву и стал работать в Главархиве при Совмине СССР. Вскоре после XXII съезда секретарю парторганизации архива позвонил Ильичев и сказал:
— Сегодня у вас партсобрание? Исключите Шепилова из партии!
— За что? Мы не имеем к нему никаких претензий, тем более, он сейчас болен и лежит дома.
— Выполняйте указание ЦК, — заявил Ильичев.
Затем по указанию Ильичева Шепилов был лишен и звания члена-корреспондента АН СССР.
Каганович, выйдя на пенсию, вернулся в Москву и состоял на партийном учете в одном из НИИ. В конце 1961 года по указанию из ЦК он был исключен из партии. 23 мая 1962 года бюро МГК утвердило это решение. Судя по стенограмме, на этом заседании в адрес Кагановича было высказано немало обвинений и упреков. Тот пытался защищаться:
— Нельзя смотреть глазами 1962 года на события 1937 года, когда Гитлер пришел к власти, фашизм у власти был в Германии, готовилась война, когда все империалистические страны засылали к нам шпионов и диверсантов.
В конце концов Каганович вынужден был признать: «Массовые расстрелы — да, такое излишество было». Но не более. Закрывая заседание, первый секретарь МГК П. Демичев сказал:
— Мы не отрицаем: что-то вы сделали и полезного для партии, но поставьте на чашу и взвесьте то положительное, что вы сделали, и то отрицательное, преступное перед партией и народом, и вы у видите, куда пойдет стрелка. Вы не поняли, вернее, не хотите понять и дать партийную оценку своим преступлениям.
Только невежда в области марксизма-ленинизма может действовать безрассудно, по принципу, что уж если умереть, так красиво. Это — психология самоубийцы.
Н. Хрущев (из письма Ф. Кастро от 31 октября 1962 года)
Осенью 1962 года в ходе острого столкновения политической воли, властных амбиций и догматизма трех лидеров — Фиделя Кастро, Джона Кеннеди и Никиты Хрущева — мир оказался на грани ядерного самоуничтожения. Кубинский кризис был кризисом доверия. Самое удивительное заключается в том, что этот конфликт возник чуть ли не на пустом месте: первоначально ни США, ни Советский Союз никаких особых интересов на «Острове свободы» не имели и больших планов не строили. Узел кубинского конфликта завязывался постепенно, почти незаметно, самотеком, в нем большую роль играли случайность и обычная человеческая глупость.
На Кубе 1 января 1959 года был свергнут проамериканский диктаторский режим Батисты. Для Латинской Америки, где перевороты и смена власти происходили чуть ли не ежегодно, — событие заурядное, и тогда на него ни США, ни Советский Союз почти никакого внимания не обратили. Правда, Москва уже вскоре признала правительство Фиделя Кастро. Но дальше дело не пошло, тем более, что Кастро тогда отнюдь не питал симпатий к СССР и социализму.
Первоначально Кастро, нуждаясь в помощи и в поддержке, сделал ставку на Вашингтон. Весной 1959 года он прибыл в США, где встретился с вице-президентом Никсоном и госсекретарем Гертером. Последний так потом говорил Эйзенхауэру о Кастро:
— Он очень похож на ребенка. Очень неопытен, озадачен и сбит с толку возникшими практическими трудностями.
Однако американская администрация не пошла навстречу кубинскому лидеру и в помощи отказала. После этого тот обращает свой взор в сторону Москвы, Он прекрасно сознавал: чтобы выжить, надо обзавестись могущественным и богатым покровителем. И тут, по свидетельству О. Гриневского, определенную, роль сыграла чистая случайность. Хрущев, с подачи своего зятя Аджубея, в ноябре 1959 года ознакомился со статьями корреспондента ТАСС в Латинской Америке (а по совместительству, одного из ведущих сотрудников КГБ), Александра Алексеева, посвященными антиимпериалистической борьбе мужественного кубинского народа во главе с бородатым Фиделем Кастро. Статьи эти произвели на Хрущева большое впечатление.
