Выбравшись из этой эмалированной могилы, я понял, что нахожусь в ванной комнате. Глаза уже привыкли к тусклому красному огоньку дежурного освещения. Где-то рядом урчала и булькала в трубах вода, из крана на стене вытекали капли и со всхлипом падали в ведро. К дальней стене были прикручены три раковины. Над ними на одном винте закреплено карманное зеркальце с отбитым углом. Неожиданно раздался шум спускаемой в туалете воды. Дверь уборной распахнулась, оттуда вышел, застегивая на ходу ремень, какой-то солдат и направился ко мне. Чем ближе он подходил, тем медленнее двигался. Ему никак не удавалось застегнуть ремень, но он не отрывал от меня глаз, с трудом передвигая ноги от страха.
Я лежал, вытянувшись во весь рост, поверх трупов. Моя распухшая рука покоилась на краю ванны. Солдат посмотрел на нее, и снова перевел взгляд на лицо. Одной рукой он придерживал расстегнутые брюки, а другую протянул, чтобы потрогать меня.
Я готов был прикидываться мертвецом и не имел ничего против его прикосновения. Я бы стерпел зто. Но моя бедная рука — израненная, изуродованная, гноившаяся… Я заорал. Солдат отшатнулся, перекрестился и что-то невнятно забормотал. У него была темная кожа, горящие и влажные глаза. Возможно, кавказец. Наверное, он произнес какое-то древнее заклинание или молитву. Наткнулся спиной на стену и устремился к двери, одурев от ужаса. Дойдя наконец до двери, он оторвал от меня испуганный взгляд и рванул через порог. Но расстегнутые брюки его подвели. Запутавшись в брючинах, он растянулся в коридоре. Я слышал, как он вскочил на ноги и со скоростью спринтера устремился вон, гремя по каменному полу железными подковками сапог.
Не торопясь, я перенес тяжесть тела на здоровую руку и перекинул ноги через край ванны. Встал я с трудом. Болели даже те мышцы, о существовании которых я раньше не подозревал. Ванная комната показалась мне еще более холодной и вонючей. Я подошел к капающему крану и сунул руку под холодную воду. Плеснул водой в лицо. К сожалению, это помогает лишь в шпионских фильмах. На деле мне стало только хуже от подобной терапии. Рука болела по-прежнему, но к этому прибавился озноб. Я окончательно промерз. Кран я завернул до упора, но из него все равно капало. Я доковылял до раковин и посмотрелся в зеркальце. Вопреки всем ожиданиям, я был разочарован. Так всегда бывает, когда вам вырвали зуб без наркоза или избили до полусмерти. Испытываемые боль и страдания никак не соизмеримы со слегка изменившимся внешним видом. Ну, распухли губы и уши, болит рука, под глазом синяк да несколько ссадин — это еще не самые убедительные доказательства моего сотрудничества со свободными русскими предпринимателями и свидания с советской кавалерией.
На самом деле мне казалось, что я умираю. Все болело. Я был испуган. А главное, меня беспокоил значительный провал в памяти. Уставившись на свое отражение, я гадал, как оказался здесь и почему. Я не мог восстановить ни одной подробности предыдущих событий. Это вызывало тревогу. В голову приходили невероятные предположения. А вдруг все это подстроил Харви? Сговорился со Штоком и выдал меня с потрохами. Наверное, Сигне рассказала ему, что мы с ней занимались любовью. Рассказ об этом доставил бы ей огромное удовольствие. Поверил бы ей Ньюбегин? Несомненно. А может быть, меня предал Лондон? Такое уже бывало, значит, могло повториться. Кто отвечал за это? Ответственность за провал возлагается на того, кто провалился. Но если моя миссия должна была закончиться в этой вонючей уборной, я хотел знать, так ли это? Меня снова передернуло от боли и холода, и я потянулся к крану горячей воды. Но воду не включил. Раковина была забрызгана свежей, еще не потемневшей кровью. Грязное полотенце для рук тоже было покрыто пятнами крови. Еще три овальных пятна краснели на полу. Я уставился на забрызганную кровью стену. Пятна рябили и расплывались в моих глазах. Кровь только цветом напоминает кетчуп.
Меня затошнило, но не вырвало. Меня трясло. Я испытал психический шок. Известно, что это лучший способ привести человека в нужное для допроса состояние. Мог ли я не испытать шока, очнувшись заваленный трупами, в окровавленном помещении. Держись, приказал я себе, но меня все равно знобило. В коридоре послышались отрывистые слова команды и краткие ответы типа «да» или «нет». С грохотом распахнулась дверь.
