— Кто следил за мной?
— Мы еще не знаем. Я послал за «хвостом» молодого Чилкотт-Оутса, но пока наша добыча делает покупки на Финчли-Роуд, а парень идет по пятам. Вряд ли у него есть время позвонить.
Я согласно кивнул. Долиш, однако, сказал:
— Вы презрительно скрипите зубами… Не надо этого делать.
— Чико… — бросил я.
— Главное, чтобы он учился, — пояснил Долиш. — Без поручений он ничему не научится. А у него есть шансы достичь потрясающих успехов.
— Лучше я пойду к себе и немного поработаю, — сказал я и встал.
— Очень хорошо, — одобрил Долиш. — Что касается ваших отношений с Ньюбегином — это дело первостепенной важности. Надеюсь, ничто не помешает вам этим заниматься.
— Я вам напомню о вашем напутствии через месяц, когда на меня пожалуется организационный отдел, — ответил я и спустился вниз.
Джин красила ногти. Она бросила мне «привет», дуя на пальцы, чтобы лак сох быстрее.
— Вы заняты? — спросил я, усаживаясь за стол и просматривая свои папки.
— Приберегите свой сарказм для других. Я потратила всю субботу на то, чтобы разобраться с папками под грифом «только информация» и записать на магнитофон краткое резюме.
— Извините, любовь моя… Это дело с Каарна подвернулось не вовремя. Не будь его, мы бы, наверное, уже управились. Кстати, вы проверили все папки, как весьма разумно собирались пару дней назад?
— Обойдемся без лести, — скромно сказала Джин. — Мы избавились от некоторых дел, но все равно они вернутся к нам, потому что у вас категория высшей секретности. Правда, у меня появилась идея…
— Давайте!
— Видите ли, некоторые из досье с грифом «секретно» на самом деле не относятся даже к делам для служебного пользования. Просто первоначально они по каким-то причинам находились в секретных папках, а все, что туда попадает, автоматически засекречивается. Если вы не против, я разберу их на отдельные дела с самостоятельной нумерацией. Тогда большая часть наших бумаг перестанет быть секретной, и мы сможем скинуть их вниз. Более того, эти разделенные дела позволят работать эффективнее сразу двум отделам по различным направлениям одной и той же проблемы одновременно, если у каждого будет своя папочка…
— Вы гений, — прошептал я. — Теперь я понимаю, за что я вас люблю.
— Вы никого не любите. Даже себя.
— Но вы же знаете, это было выше моих возможностей, — взмолился я. — Пришлось ждать, когда сделают паспорт…
— А я потратила уйму времени, чтобы приготовить на ужин ваши любимые блюда. Вы же приехали в час ночи.
— Я попробовал все свои любимые блюда в час ночи. Ну и что?
Она промолчала.
— Я прощен?
— Сколько может продолжаться эта неопределенность? — вопросом ответила Джин.
— Понимаю, — сказал я, — но что поделаешь?
Мы долго молчали. Наконец Джин нарушила тишину:
— Я знаю, это все работа… И все-таки мне не хочется, чтобы вы бросили это дело. Даже когда станет опасно…
— Не волнуйтесь, любовь моя. Я не собираюсь подвергать себя опасности. Я осторожный трус и потому хорошо выучил приемы выживания.
— Даже отличные водители разбиваются, — сказала Джин, — если с ними сталкиваются дилетанты. Мне кажется, Харви Ньюбегин — неуклюжий любитель. Вы должны быть очень осторожны.
— Не заставляйте меня нервничать больше, чем надо. У Харви хороший послужной список в Министерстве обороны и госдепе. Американцы не будут держать человека так долго, если он не стоит своих денег.
— Просто я не верю ему, — сказала Джин с женским упрямством. — Интуитивно.
Она подошла, и я обнял ее.
— Вы не верите ему, потому что он пытался ущипнуть вашу попку в клубе «Белый слон», — вспомнилось мне.
— Вы тоже были хороши. Ничего не сделали, даже не попытались мне помочь.
— Это моя специальность, — сказал я. — Я никогда ничего не делаю.
