— Ты уже решил, куда будешь поступать? — спросил я тоном настоящего старшего брата.
— Мама тебе уже сказала? — спросил Том в ответ.
— А что она должна была мне сказать?
— Похоже, в Оксфорд я не попаду. — В его монотонной речи не прозвучало и намека на какие-либо эмоции.
— Не попадешь, если у тебя и дальше пойдут такие оценки. Что прогнозировали учителя?
— Три А.
— А ты что получил?
— В и два U.
Ради него я попытался посмотреть на все это с оптимистической точки зрения и рассказал ему байку о том, что в Ноттингеме больше женщин на одного мужчину, чем в любом другом месте королевства. Его это не впечатлило. В ответ он начал перечислять все за и против тех пяти мест, куда можно было бы пойти учиться. Слушать это было чудовищно скучно. Я опять сменил тему.
— Где мама?
— Она сказала, что позвонит тебе вечером, — ответил Том невнятно.
— Ты ешь, что ли?
— Ага. Обедаю, — объяснил он, что-то пережевывая. Похоже, ему со мной было не менее скучно, чем мне с ним. — Сэндвич с яичницей и жареной курицей. — Хотя мне хотелось его придушить за полное отсутствие хороших манер, он меня невольно забавлял. — Мама ушла к тете Сьюзен, — продолжил Том, — а потом она заедет за бабушкой. — Я кивнул, вспоминая историю с кендальским мятным пирогом, хотя кивать по телефону не имело смысла. — Она вернется после четырех или даже после пяти.
— Еще что-нибудь интересное? — Я собирался спросить, как там отец, но передумал. Отец, скорее всего, взбесился, узнав про то, как Том сдал экзамены. Не стоило это ворошить.
— Я видел ту девушку, с которой ты когда-то встречался, — четко сказал Том. Возможно, он из вежливости отложил сэндвич, хотя, скорее всего, он его просто доел. — Как там ее звали?..
— Агги, — ответил я, изображая равнодушие. — Ее звали Агги. Наверное, и до сих пор так зовут.
— Ага, ну так я ее видел в прошлую субботу в торговом центре, в «Броадмарше». Она выходила из отдела «Индекс», где по почте торгуют.
— Она про меня что-нибудь говорила?
— Нет. Спросила, как я поживаю, как у меня дела — и ушла.
— А больше ничего не говорила?
— Нет.
— Она одна была?
— Ага. Она ничего, симпатичная. — Том сказал это таким тоном, как будто пришел к подобному выводу, используя новейшие методики сравнительной классификации.
— Знаю, — нетерпеливо сказал я, а про себя подумал, что, если он сейчас мысленно раздевает мою бывшую девушку, я его так отделаю, когда приеду на Рождество, что он на всю жизнь запомнит.
Я сопротивлялся искушению сколько мог, но потом не сдержался.
— Так она точно про меня не спрашивала, ты уверен?
— Да, я уверен, — театрально заверил меня Том. — Ни тайных посланий, ни скрытых рукопожатий и ни слова о тебе.
Я вздохнул, но не так громко, чтобы Том мог услышать.
— Ну, больше ничего нового, — сказал Том. — С днем рождения. Может, увидимся, когда домой приедешь.
— Ага, — сказал я. — Пока.
Я подумал про Агги и про дни рождения. В качестве упражнения в самоистязании я составил список всех подарков, какие она подарила мне на дни рождения:
20 лет
Бутылку лосьона после бритья «Поло».
«Ребекка», Дафна дю Марье.
«Монти Пайтон и Святой Грааль»[93].
21 год
«Лучшее из „Мокамбы и Умника“», части 1,2.
«Лакомый кусочек» Маргарет Этвуд.
Солдатик.
Антология поэзии э.э. камингса[94].
22 года
«Let it bleed», Ролинг Стоунз.
Сборник хитов Берта Бахараха.
Пачку конфет ассорти с ликером.
Семейные трусы из «Маркс и Спенсер».
23 года
Она меня бросила.
Я составил еще один список — то, что я купил ей на разные дни рождения:
19 лет
«Фейм Эньюал» за 1982 год.
«Сны Англии», Джона Сэведжа[95].
«Жизнь прекрасна».
20 лет
«Звездные войны».
Платье, которое ей понравилось в секонд-хэнде в «Аффлукс Палас», Манчестер.
Лучшие хиты «Смит», часть 2.
21 год
Бутылку «Бейлиз»[96].
«Империя наносит ответный удар».
«Двери» Оливера Стоуна[97].
Простое серебряное кольцо из «Аргос».
22 года
«Лучшие песни Скотта Уокера и Братьев Уокер». Бетти Блу.
«Лучшее из Хэнкока» Гэлтона и Симпсона[98].
Подарки на двадцать второй день рождения я ей так и не подарил. Она к тому времени уже бросила меня и не отвечала на звонки. Они до сих пор лежат у меня в шкафу, под кучей одежды, которую я больше не ношу. Они до сих пор обернуты в подарочную бумагу с рисунками любимой художницы Агги. Однажды в маниакально-депрессивном настроении я даже думал торжественно сжечь все, что Агги мне подарила, но я все-таки не из тех, кто выколет себе глаз, лишь бы позлить тещу. Вот только на книги я смотреть не мог, потому что она писала на них послания — что-нибудь про книгу или про то, как она меня любит. Когда все было кончено, я собрал их с полки и сдал в магазинчик «Оксфам» в Западном Бриджфорде.
