* * *
Некоторые перонисты пытались дистанцироваться от трагических событий, потрясших нашу страну, будь то военные перевороты 1955 года или 1976 года, решив переложить вину на других. Тем не менее часть ответственности за эти трагедии принадлежит именно им. Когда Перон отправился в изгнание через три месяца после бомбардировки на Пласа-де-Майо 16 июня 1955 года, он нашел тысячу оправданий, почему он покидает корабль. Он был принципиально против подлинного процесса социальных изменений. В частности, он не доверял молодежи, входившей в движение «Монтонерос». В результате, заигрывая с обеими тенденциями и культивируя двусмысленность, он кончил тем, что выложил все свои карты по возвращении из изгнания: да, он презирал левое крыло движения.
Окончательный разрыв с «Монтонерос» был потоплен в крови 20 июня 1973 года, в день возвращения из Испании. Для помпезной встречи Перона его верные сторонники с обеих сторон планировали собраться на перекрестке дороги, ведущей из Буэнос-Айреса до международного аэропорта Эсейса (позднее их число оценивали в три с половиной миллиона человек). Некоторые сторонники пришли вооруженными, настолько была сильна взаимная неприязнь представителей двух лагерей. Они не смогли договориться о своих местах на дороге, по которой генерал должен был ехать до Буэнос-Айреса после восемнадцати лет изгнания. Не посоветовавшись с «монтонерос», «ортодоксы» в спешке установили сцену. Они заняли высоту. Когда леворадикальные «монтонерос» приблизились к ней, снайперы открыли по ним огонь, тринадцать человек были убиты и триста шестьдесят пять человек получили ранения. Далекий от осуждения убийц, Перон сказал: «Родину создают не криком. Мы, перонисты, должны снова взять на себя руководство нашим движением, нейтрализовать вредителей, желающих развалить его снизу и сверху». Избиение положило начало реальным боевым действиям. «Монтонерос» были преданы их кумиром, и вся аргентинская молодежь вместе с ними.
Таким образом, Исабель унаследовала режим, благоприятный для революционных действий. Некоторые предположили, что Перон был околдован Лопесом Рега[69]. Нет ничего более ложного. Это выдумка, имеющая целью скрыть тот факт, что Перон был глубоко реакционным человеком, продавшимся империалистам. Он был националистом-капиталистом правого толка плюс популистом, который ни в коем случае не был сторонником марксизма, коммунизма, социализма или революции. Ближе к концу жизни именно эта тенденция диктовала его действия. Он сблизился с военными и срежиссировал временную власть своей жены, дав военным время, чтобы подготовиться к перевороту 24 марта 1976 года.
Под влиянием Лопеса Рега Исабель усилила репрессии. В дополнение к своим эзотерическим практикам и антикоммунизму, «Колдун» выполнял приказы, направленные на то, чтобы избавить перонизм от левых и уничтожить саму возможность народного и революционного движения. Преследуемые «Тройным А», безнаказанно убивавшим его членов, «монтонерос» постепенно превратились в вооруженную группу. Восстание загрохотало. Были сформированы и другие фракции. Атаки умножались. Одной из целей «Тройного А» была партия PRT. Перед лицом такого поворота событий наши собрания вращались вокруг главного вопроса: должны ли мы взяться за оружие, и если да, то какое для этого самое подходящее время? Мы разделились. А на всем континенте шло вооруженное противостояние с революционными движениями – в Уругвае, Боливии, Чили, Венесуэле, Колумбии и Бразилии. Их идеалом была Куба, колыбель победоносной борьбы, флагман всей Америки. Остров представлял собой надежду на реальное изменение общества.
В Аргентине конфликт между левыми и правыми с каждым днем усугублялся. Мы наблюдали массовую мобилизацию рабочих и профсоюзов. Пролетарские массы, трудящиеся и студенты группировались в организации. Им противостоял альянс экономических групп, аргентинских секретных служб и даже вооруженных сил, а также правых политических и профсоюзных организаций. Главным врагом были левые, а конечной целью – их исчезновение. И наши товарищи стали пропадать во все более и более тревожных количествах во всевозможных тайных центрах содержания, которые возникали по всей стране и где практиковались пытки. Они исчезли бесследно, а иногда потом появлялись их изуродованные трупы. В Кордове ситуация была страшнее, чем в остальной части страны. После военного переворота генерала Хуана Карлоса Онганиа в 1966 году и после принятия его антикоммунистического репрессивного закона город стал столицей сопротивления в Аргентине. Уже хорошо зарекомендовавшие себя традиции протеста вызвали появление эскадрона смерти Лопеса Рега. Повстанческое движение тоже получило свое название: Cordobazo. Оно объединило студентов, рабочих и членов профсоюзов в бесконечную череду бунтов, протестов и нападений, а потом был организован первый большой мятеж в мае 1969 года. Из своего изгнания Перон объявил Кордову «очагом заразы».
