Москва в жизни и творчестве М. Ю. Лермонтова - страница 39
На страницах тетради Лермонтова, заполненной в Середникове, есть сатирические зарисовки москвичей, приехавших погостить к Столыпиным. Тут и старуха, плачущая над сентиментальным романом, и глупая красавица, которой можно любоваться только издали, так как „глупый смысл“ ее речей уничтожает очарование.
В коротеньком четверостишии „Моя мольба“ юноша Лермонтов пишет:
К стихотворению сделана приписка: „(После разговора с одной известней очень мне старухой, которая восхищалась и читала и плакала над Грандисоном)“[210].
И старухи, и пустоголовые красавицы хорошо известны Лермонтову по Москве, – все это типы старой дворянской Москвы. „Романтическая“ старуха, как и „глупая красавица“ – старые знакомые Лермонтова, которых он встречал на Поварской, у Столыпиных, и с которыми опять, будет встречаться зимой в гостиных. К „глупой красавице“ он снова обратится с эпиграммой несколько месяцев спустя, осенью, по возвращении из Середникова.
Иногда Лермонтову хотелось уединиться. Случайно подхваченная фраза, замечание, долетевшее до чуткого уха юноши-поэта, затрагивали наболевшую раку.
В Середникове, в этом осином гнезде столыпинской родни, особенно болезненно воспринимал он все сказанное без должного уважения о его отце.
Уязвленное самолюбие заставляло порой удаляться от веселой толпы молодежи.
Тихий летний вечер. Все ушли гулять. Лермонтов поднялся на вышку. Он один на бельведере. Кругом – даль полей. Голубое небо над головой.
К заглавию сделана приписка: „(Средниково. Вечер на бельведере). (29 июля)“.
Лермонтов любил проводить время в библиотеке. Здесь было прохладно и тихо. Издали доносились взрывы смеха, и оттого еще сильнее ощущалась окружающая тишина. За стеклом, на полках, в высоких и строгих шкафах красного дерева были расставлены книги в кожаных переплетах.
Тут были представители французского буржуазного просвещения: Вольтер и Руссо, энциклопедисты – Дидро, Гельвеций и Гольбах. Рядом с ними историки и философы древности.
Лермонтов подходил к шкафу, доставал с полки книгу и садился в глубокое кресло. Небольшой томик в коричневом кожаном переплете. На корешке – тисненный золотом строгий классический орнамент. Это – Плутарх, „Жизнь замечательных людей“. Со страниц книги вставали образы древних вождей и полководцев: Фемистокл, Перикл, Алкивиад, Кориолан, Марий… На гравюое римский профиль в овале. Под ним подпись: „Caius Marius“[213].
Под впечатлением прочитанного рождался замысел: написать трагедию „Марий из Плутарха“.
Действие трагедии должно происходить в атмосфере политической борьбы. Убийства, казни, изгнание… И тут же рядом тема личная – упадка и конца рода. „Сыну Мария перед смертью в 5-м дейст. является тень его отца, и повелевает умереть; ибо род их должен ими кончиться“[214].
Было много книг об Отечественной войне 1812 года. Здесь Лермонтов мог читать „Историю нашествия Наполеона в Россию в 1812 году“ Д. П. Бутурлина, вышедшую в 1823 году.
В тишине библиотеки приходили мысли о ее бывшем владельце Д. А. Столыпине, о его загадочной скоропостижной смерти в те дни, когда шло следствие по делу декабристов.
Невольно вспоминались строки, написанные им в альбом племяннице, Марии Михайловне, матери Лермонтова. На одной из страниц крупным широким почерком было начертано: „Добродетельное сердце; просвещенный разум, благородные навыки, не убогое состояние составляют щастие сей жизни; чего желать мне тебе, Машенька, ты имеешь все!.. умей владеть собою.
Дмитрий Столыпин“[215].
Дмитрий Столыпин – храбрый офицер и крупный военный специалист. Как и его младший брат Афанасий, он был участником Бородинского сражения. Его старший брат Александр – адъютант Суворова. Он оставил воспоминания о великом полководце.
