И вот теперь Уильям Джейкобс сидел на стуле, удерживаемый тяжелой и отнюдь не дружеской рукой Терреманта, а Мориарти буравил его своими темными, непроницаемыми глазами.
— Уильям, я очень огорчен, — тихо, едва ли не шепотом заговорил Профессор. Именно этот его голос, негромкий и мягкий, внушал слушателям безотчетный, непреодолимый ужас. — Разве я не был другом для тебя и твоей семьи? — Он говорил медленно и устало, как человек, несущий на своих плечах несоразмерное его силам бремя. — Разве не ко мне пришла твоя мать, благочестивая Хетти Джейкобс, когда тебя, несправедливо обвиненного, отправили в тюрьму? Она доверилась мне, а не тем жадным пиявкам, что называют себя адвокатами. Она доверилась мне, и я, тронутый ее просьбой, вызволил тебя из заключения. Я был для вас обоих отцом: дал вам работу, хорошо вам платил, следил за тем, чтобы вы были одеты, сыты и ухожены. И разве добром ты отплатил мне?
— Нет, сэр, — ответил Билли Джейкобс, притихший и посеревший лицом.
— Нет, сэр… Да уж… И что мне делать с тобой?
— Пощадите, Профессор. Нам сказали, что вы уехали, покинули нас навсегда…
— И вы поверили? Поверили, что я мог так поступить? Я?.. — Мориарти ударил себя в грудь кулаком. — Я, защищавший вас столько лет? Вы поверили этой пустой, безосновательной лжи? Вы поверили, не имея на то никаких доказательств? — Он перевел дыхание. — Мне стыдно за тебя, Билли! — Последняя фраза прозвучала так, словно Мориарти швырнул ее к ногам неблагодарного Билли Джейкобса.
— Беспечный Джек умеет убеждать, — попытался оправдаться Билли. — Вот и нас с братом уверил, что вы исчезли навсегда и никогда уже не вернетесь.
— И никто не убедил вас в обратном?
— Слишком многие, Профессор, говорили то же самое, и мы в конце концов поверили, что вы не вернетесь.
— Да, мне пришлось бежать, но не навсегда. Вам бы следовало знать, что я никогда не брошу свою семью. Кто-то — да, бросил бы. Но не я. — Он демонстративно, словно в попытке физически избавиться от бремени вины, пожал плечами. — И вот я вернулся. Что ты скажешь на это?
— Вы должны знать, Профессор, что теперь, когда я увидел вас собственными глазами, то готов служить вам, как прежде. Уверен, то же скажет и мой брат, Берт. Прошу вас принять нас снова в семью.
Мориарти вскинул руку, провел ногтем по щеке, хмыкнул.
— А ты что думаешь, Берт Спир? — Взгляд его полыхнул такой яростью, что Спир невольно отвел глаза. — Должны ли мы принять его обратно или толкнуть еще глубже во тьму, которую он предпочел?
— Надо подумать.
— Подумать?
— Подумать, сэр, что он может нам дать.
— Что ж, по-моему, справедливо. — Мориарти снова повернулся к Джейкобсу. — Билли, нам стало известно, что ты был в доме Джека Айделла на Бедфорд-сквер, когда там убили Сэл Ходжес. Не хочешь ли рассказать об этом?
— Что мне рассказать вам, сэр?
— Не играй со мной, Билли. Кто это сделал? Кто ее убил? Ты?
— Нет, сэр, не я. Чтоб мне проваливаться на этом месте, если я это сделал. Такое горе… Она… миссис Сэл всегда была настоящей леди. — Взгляд его заметался по комнате. — Мне даже плохо стало, когда это случилось. Чуть не вырвало.
— Если не ты, то кто?
— Кто? А вы как думаете? Сам Беспечный Джек, конечно.
— Ты там был?
— Был. Все видел… то есть почти все, но сделать ничего не мог. Я бы спас ее, если б мог, но с сэром Джеком, когда он разойдется, не поспоришь.
— А как она вообще там оказалась?
— От Сэлли Ходжес принесли записку, что, мол, она хочет увидеться с сэром Джеком. По какому-то делу огромной важности, так там было сказано. Ну, ее и пригласили на шесть часов.
— И она пришла? Ты видел, как она пришла?
— Да, Профессор, видел.
— И?..
— Я впустил ее и провел наверх. У Джека кабинет в бывшей гостиной на втором этаже. Большая комната, обставлена, как салон какой-нибудь шлюхи. Большим вкусом Беспечный Джек не отличается. Не то, что вы, Профессор…
— Хватит этого вздора, Билли. Продолжай.
— Простите, босс.
Спир видел — Джейкобс напуган. Как сказано в Библии, «убоялся страхом великим». Настолько, что даже обмочился.
— Итак, ты отвел ее наверх?
— Да, сэр, отвел. Должен сказать, на нее было больно смотреть.
