Ужин закончили в молчании. Мальчишки пришли забрать посуду. А когда ушли, Сэл вдруг, ни с того, ни с сего, расплакалась. Оплакивала она не сестру — себя. Мориарти сказал, что дело это обычное, что когда горе, люди всегда плачут.
— Мы всегда плачем по себе, — подытожил он, хотя за ним-то никогда ничего подобного не замечалось.
Он поднялся, подошел к ней, обнял за плечи, помог встать и что-то говорил, нашептывал ласковые слова. А потом увел в спальню и успокаивал тем, что сам именовал не иначе как «нежностью и сочувствием». Получилось так, что процесс еще и доставил Профессору немалое удовольствие.
Они лежали, обнявшись, тесно прижавшись друг к другу, под простынями и одеялами, а потом незаметно уснули.
В ту ночь Джеймс Мориарти спал как ребенок, свободный от сознания того, что в часы бодрствования он, по большей части, ходит дорогами кромешной тьмы.
Глава 10
КАК ВЗЯЛИ БИЛЛИ ДЖЕЙКОБСА И ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С САРОЙ
Лондон:
19 января 1900 года
«Найди и доставь ко мне этого слизняка Уильяма Джейкобса».
Так сказал Джеймс Мориарти Альберту Спиру.
Спир передал приказ дальше — сначала Терреманту, а потом Ли Чоу и Эмберу. Дальше эти слова растекались сами собой по невидимым ручейкам, бегущим вдоль главных улиц Лондона. Кто-то нашептывал их кому-то на ухо, кто-то бросал кому-то вполголоса. «Найти Уильяма Джейкобса», «… Билли Джейкобса», «он нужен Профессору», «найти и доставить». Слова эти стремительно переходили по цепочке от черпал и свистунов к кидалам, уличным бузилам и экзекуторам. Они звучали даже в полицейских участках, достигали ушей тех, кто за мзду уведомлял людей Мориарти, сбывал им секретную информацию.
Доходили они и до принадлежащих Мориарти борделей, куда их приносили работающие на него мальчишки, и до трактиров и пабов, и до тех мест, где бурлит особая, веселая и опасная уличная жизнь. Подхваченные потоком, слова эти разносились по всему городу, пока не дошли до всех, кто не спал в ту холодную зимнюю ночь. Услышав их, люди, мужчины и женщины, протирали глаза, навостряли уши и вертели головами, чтобы не пропустить даже эхо имени Билли Джейкобса, некогда подручного Мориарти, брата Бертрама Джейкобса.
Долго ждать не пришлось. В одном месте Спиру шепнули, что Билли Джейкобса видели вечером в таверне «Синие столбы» на Беруик-стрит, возле рынка на окраине Вест-Энда. Его даже описали — невысокий, молодой, около тридцати, но уже седой — шесть лет в тюрьме не прошли даром. Вечно улыбающийся Билли Джейкобс. Парень, старающийся угодить всем.
Тарантас Джоша Остерли с сидевшими в нем Спиром, Терремантом и Ли Чоу сворачивал на Риджент-стрит, когда они увидели беззаботно бредущего в сторону Пикадилли-Серкус Билли. Парня слегка покачивало, но это нисколько не омрачало его благодушного настроения, поднятию коего весьма поспособствовало недавнее возлияние.
— Эй, да кто это тут? — воскликнул Спир. — Никак Билли Джейкобс, старый приятель! Давай сюда, Билли. Прокатишься с нами.
Но Билли, хотя и пребывал под хмельком, головы не потерял. Он заметил здоровяка Берта Спира и маячившего за его спиной зловещего китайца, которого знал отнюдь не понаслышке — в свое время они работали вместе. Билли видел, что Чоу может сделать с человеком. Поэтому, не дожидаясь повторного приглашения, взял ноги в руки.
— Постой, Билли! Ты куда? — окликнул беглеца Спир. Впрочем, убежать далеко бедолаге не удалось. Никто и глазом не успел моргнуть, как Ли Чоу соскользнул на тротуар, нагнал незадачливого беглеца и одним движением отправил на камни мостовой. Билли взвыл от боли, а ощутив холодное прикосновение лезвия к шее, еще и от страха, поскольку однажды ему удалось стать свидетелем исполнения китайцем фирменного трюка: секунду назад нож еще был в руке, и вот уже на землю летят два куска окровавленной плоти, а жертва замерла в оцепенении и не может понять, почему язык не может найти щеки, почему в горле клокочет кровь, и откуда взялась эта жуткая боль.
— Нет! — завопил Джейкобс. — Нет! Отстань, узкоглазый! Убери руки, желторожая образина!
— Вставай, Билли. Прокатишься с нами.
Он даже выдохнул облегченно, увидев стоящего рядом Берта Спира — с кривой ухмылкой на изуродованном шрамом лице и акульим оскалом.
