Секунду они просто молча глядели друг на друга, а потом Лора сказала:
– Думаю, теперь мы можем позволить себе завести ребенка.
8
Штефан въехал на склон и вгляделся в участок заметенной снегом дороги длиной в полмили, на котором все и должно было случиться. Слева идущая на юг полоса была ограничена поросшим деревьями крутым горным склоном, а справа – идущая на север полоса имела обочину шириной четыре фута, которая кончалась отвесным обрывом. И никаких защитных ограждений, предупреждающих путешественников о смертельной опасности.
У подножия горы шоссе сворачивало налево, исчезая из виду. Двухполосное шоссе между поворотом у самого подножия хребта и его вершиной, куда только что добрался Штефан, было пустынным.
Если его часы показывали точное время, Лора должна была умереть через минуту. Максимум через две.
Неожиданно Штефан понял, что ему не стоило пытаться попасть к Пакардам, тем более учитывая столь драматическое отставание от графика. Ему следовало отказаться от идеи остановить Пакардов и попытаться обнаружить и остановить грузовик Робертсона еще по дороге на Эрроухед. Что вполне могло бы сработать.
Но все, поезд ушел.
У Штефана не было времени возвращаться назад, но он также не мог рисковать и ехать дальше на север навстречу Пакардам, поскольку точно не знал, когда именно должны умереть Пакарды, по крайней мере с точностью до секунды, но катастрофа стремительно надвигалась. Если он попытается проехать хотя бы еще полмили, чтобы попробовать остановить Пакардов до смертельного участка трассы, то велика вероятность разминуться с ними после спуска на повороте у подножия горы, и тогда ему не удастся развернуться и перехватить их автомобиль до лобового столкновения с грузовиком Робертсона.
Штефан притормозил и осторожно свернул на встречную полосу, остановившись на широкой обочине на середине склона совсем близко к обрыву, тем самым лишив себя возможности выйти через водительскую дверь. С неистово бьющимся сердцем он припарковал джип, поставил его на ручной тормоз, заглушил мотор и, проскользнув по сиденью, вышел наружу через правую дверь.
Колючий ледяной воздух со снегом обжигал лицо, ветер на склонах гор свистел и завывал на разные голоса, словно три сестры, богини судьбы Мойры из греческой мифологии смеялись над отчаянной попыткой Штефана помешать тому, что предопределено.
9
Получив предложения редактора, Лора внесла незначительные исправления в роман «Седрах». Таким образом, окончательный вариант книги был готов в середине декабря 1979 года, и издательство «Саймон энд Шустер» включило ее в план сентября 1980 года.
Для Лоры с Дэнни год выдался настолько напряженным, что некоторые важные события, например кризис с заложниками в Иране и президентская предвыборная кампания, прошли мимо них, так же как и бесчисленные пожары, авиакатастрофы, загрязнения токсичными веществами, массовые убийства, наводнения, землетрясения и другие бедствия, о которых говорилось в новостях. В тот год Лора забеременела. В тот год они с Дэнни купили свой первый дом: расположенный в Ориндж-Парк-Эйкерсе дом в испанском стиле с четырьмя спальнями, двумя ванными комнатами и еще одним туалетом, после чего сразу переехали туда из квартиры в Тастине. Лора принялась за третий роман – «Золотой клинок». Когда в один прекрасный день Дэнни поинтересовался, как идут дела, она ответила: «Дерьмово», на что он обрадованно сказал: «Здорово!» Первого сентября Лора получила от «Метро-Голдвин-Майер» внушительный чек за права на экранизацию «Седраха», и Дэнни оставил работу на бирже, занявшись исключительно управлением финансами жены. В воскресенье, 12 сентября, через три недели после поступления в книжные магазины, «Седрах» занял двенадцатое место в списке бестселлеров, публикуемом «Нью-Йорк таймс». Ну а 5 октября 1980 года, когда Лора родила Кристофера Робина Пакарда, был выпущен третий тираж «Седраха», который укрепился уже на восьмом месте в списке бестселлеров «Таймс» и получил, по словам Спенсера Кина, ошеломительно хорошую рецензию на пятой полосе книжного обозрения того же издания.
