— Слушай, терминатор, а похавать у тебя есть что-нибудь?
— А как же! — обрадовался бородатый отрок. — Медвежатинка, свежий засол!
Из прочитанного перед миссией материала Егорка помнил, что медвежатина должна солиться как минимум месяц. Но желудок сводило так, что спрашивать, прошел ли положенный срок, не хотелось.
— Тащи, — вздохнул он.
Медвежатина оказалась подозрительно похожей на обычную тушенку, зачем-то смешанную с брусничным вареньем. «Ну, тушенка так тушенка, — подумал Егорка с облегчением, — хоть трихинеллез не подхвачу…» О том, в каких условиях жили порубежники, в Москве ходили страшные байки. В потайном кармане куртки у Егорки лежали две пластины «Фильтрума», но доставать их при Терпиле он стеснялся.
— А где князь? — спросил он, вытирая жирные от угощения губы. — Старшие сказали, он в схроне сидит.
— Ага, — ухмыльнулся отрок. — Сидит… Он на одном месте никогда дважды не ночует, только потому и жив до сих пор. Где Добробой — никто не ведает, но я про тебя уже сообщил, так что теперь мы будем сидеть и ждать, когда он к нам пожалует.
— И долго ждать?
Терпило пожал широкими плечами.
— Кто ж его знает. Может, сегодня приедет, а может, завтра. Да ты не горюй, братка, у меня в погребе меду еще много…
3
Добробой приехал поздно вечером. К этому времени гридень Светомысл был уже пьян, как фортепьян, и отроки князя сразу же потащили его в сени — приводить в чувство. Они трижды окунули его головой в деревянную кадушку с ледяной колодезной водой, после чего один из отроков посветил ему в глаза ручкой-фонариком и остался доволен результатом.
Пошатывающийся Егорка, вытирая лицо рукавом, вышел во двор, где около большого черного «Хаммера» стоял князь — его приземистый широкий силуэт очень четко вырисовывался на фоне встающей над полем луны. Добробой стоял к Егорке спиной, и только мощное журчание подсказывало, что князь вовсе не любуется пейзажем, а занят гораздо более важным делом.
— Ой ты гой еси, великий князь… — неуверенно начал Егорка.
— Сам ты гой, — не оборачиваясь, отозвался Добробой. — Не умеете в своей Москве пить — так не беритесь.
— Да нормальный я уже! — с досадой сказал Светомысл.
Князь перестал журчать и энергично передернул плечами.
— Ну, раз нормальный, то пойдем выпьем. И потолкуем о делах наших.
— Пойдем… те, — обреченно вздохнул Егорка.
В дом заходить не стали. Оказалось, что за ним, невидимый для посторонних глаз, разбит большой походный шатер — тент с противомоскитной сеткой, под которым стояли сколоченные из толстых бревен скамьи и большой дубовый стол. За столом расположилась княжья дружина — человек десять крепких мужиков в камуфляже — и длинноволосый седой старик в белой вышиванке. Добробой, одетый в спортивный костюм — Светомысл заметил, что вместо адидасовского трилистника на нем была вышита руна «Одал», — прошел и грузно сел во главе стола, махнув гостю рукой — садись, мол, не стесняйся.
Егорка поискал глазами, где бы ему сесть, но не нашел. Дружинники делали вид, что не замечают никакого гостя. Один только старик в вышиванке смотрел на него пристально, не мигая, круглыми, как у совы глазами, и под этим взглядом Егорке стало очень неуютно.
— Вот, — сказал Добробой гулким голосом, — приехал к нам, значит, человек из Москвы. Не обманули москвичи. Есть, значит, и у них яйца.
Дружина с готовностью заржала. Егорка не очень понял княжеский юмор, но отметил, что атмосфера за столом мгновенно разрядилась. Один из дружинников даже подтолкнул соседа бедром и немного подвинулся на скамье.
— Садись, Москва.
— Спа… — начал было Егорка и осекся. Как принято здороваться у порубежников, он забыл. Точно не «спасибо», об этом его предупреждали на инструктаже раз двадцать. Порубежники — не столичная хипстота, у которой приветствие «здорово, старый перун» ничего, кроме идиотских ухмылок, не вызывает. Здесь за такое могут и в хрюк втереть. И базар следует фильтровать не менее внимательно, чем с урками на зоне. Скажешь неосторожно «спасибо», сразу же прикопаются — а что это за бог такой, который спасать должен? А не тот ли, которому попы на гелендвагенах кланяться заставляют? А может, ты сам, того, из рабов божьих будешь? Нет? А чем докажешь? Ну и так далее…
