Встав на колени перед Родом, мальчишка хлестнул себя по щеке и немеющими губами принялся читать молитву.
Но что-то в этот раз пошло не так.
Облегчение не явилось, на сердце не потеплело, наоборот, стало гадко и противно. Закопошились в голове такие мысли, что Мирко испугался — неужели слуги Чернобога нашептывают прямо в ухо?
Может быть, волхв Огнеяр и вправду держит всех в дураках, а гордые русичи — рабы? Может быть, его на самом деле лишили свободы, и что, помимо их деревни, есть другие места, населенные людьми, с разными чудесами вроде автомобилей и Интернета?
Когда нечто холодное ударило Мирко в лоб, он дернулся, не сразу понял, что это дождевая капля. Невольно оглянулся через левое плечо, за которым должен стоять незримый злобный шептун, но никого не увидел, да еще и обнаружил, что тетки Светланы у входа в капище больше нет.
Громыхнуло так, что мальчишка на миг оглох, а со следующей вспышкой молнии явилась странная мысль — нет, прегрешение надо замолить, это точно, но потом нужно отправиться к бане и с дядькой Ринатом поговорить, чтобы он все объяснил, растолковал! Наверняка Мирко неправильно понял, он часто неправильно понимает, даже со второго раза, и волхв-наставник тогда сердится…
Ведь разговаривать с чужаком никто не запретил!
Он заторопился, шепча молитвы и ударяя себя по щекам.
Когда поднялся на ноги и отвесил финальный поклон всем богам по кругу, небо заволокло целиком. Дождь полил такой, что Мирко промок насквозь, по спине побежал озноб, а зубы громко застучали.
Бегом, не напрямик, а вокруг огородов, чтобы никто не увидел, он ринулся через деревню. У входа в баню обнаружился дядька Ратобой, но мальчишка заметил его вовремя, присел за кустами смородины, тяжело дыша, вытирая мокрый лоб и раздумывая, что же делать.
Мысль о том, что за чужаком могут присматривать, ему в голову не пришла.
И что теперь, отступиться, уйти?
Но, видимо, боги все же встали на сторону Мирко, поскольку дядька Ратобой встряхнулся, точно собака после купания, подергал железный засов на двери и, бормоча что-то по поводу «клятого ливня», затопал прочь. Миг, и он пропал в промокшем сумраке.
Через секунду мальчишка оказался у двери, прижался к ней, пытаясь хоть как-то укрыться от дождя.
— Дядька Ринат! — позвал он, чувствуя, как гулко, тяжело и горячо бьется сердце.
— Мирослав? Ты? — донеслось изнутри. — Я думал, тебя тоже заперли.
Радость, прозвеневшая в голосе чужака, заставила Мирко задуматься: атеисты и крестоносцы тоже могут ликовать, творя свои гнусные дела, обольщая или сжигая людей истинной веры, но это чувство звучало чисто и искренне, никакого оттенка злобы или хитрости в нем не было.
— Не, — сказал он, утирая лицо рукавом. — Скажи, дядька Ринат… ты ведь не шпион? — Про последнее слово спросил у волхва-наставника, и тот объяснил, что оно означает. — Пришел к нам не для того, чтобы подсмотреть или пакости какие-нибудь устроить?
— Нет, — ответил чужак.
— Не атеист ты, не крестоносец? — продолжил допытываться Мирко. — Поклянись! Родом, небом и землей!
— Крестоносец? — не понял дядька Ринат. — А, христианин… — Он усмехнулся. — Клянусь чем угодно, что ни то, ни другое. Родом, небом, землей, здоровьем матери…
У Мирко отлегло от сердца.
— Тогда тебя должны выпустить, — сказал он.
— Этого не случится никогда, — голос дядьки Рината стал тихим и очень грустным. — Слишком уж я опасен.
— А что тогда? Оставят тут сидеть?
Дядьку Владирада из-под запора выпустили после того, как волхв-лекарь из него слуг Чернобога изгнал.
— Нет. Убьют. Принесут в жертву вашим богам.
— Нет-нет, — забормотал Мирко, ощущая, как земля качается и трясется под ногами. — Нет-нет… Это невозможно… Наши волхвы добрые, они никогда так не поступя-пят…
И он осекся, поскольку вспомнил, как жалобно блеяла обреченная на смерть коза, как бился петух в руках Огнеяра, и как кровь пятнала суровые деревянные лица Велеса, Лели и Ярилы. Зарезать человека не сложнее, чем животное, было бы только желание.
— Я тебя спасу! — воскликнул Мирко, нащупывая засов. — Открою, и ты убежишь! Вернешься к себе!
— Тебя накажут! — возразил дядька Ринат.
