И тоже протянула ему пакетик, но не с деньгами, а с золотыми зубами и какими-то брошками.
Процедура обхода и сбора средств шла еще некоторое время, и вот хозяин остановился напротив Сереги.
— А тебя не помню. Ты кто таков?
— Я… Я Высокодар. Я новенький…
Серега попытался его торкнуть, но вдруг почувствовал, что не получается. У Гены-Ратибора оказался неожиданно сильный иммунитет на действие Дара.
— Не помню… — нахмурился хозяин. — А кто привел, кто поручился?
— А вот он. И он, — Серега кивнул на соседей по кругу, их удалось торкнуть очень легко.
— Я, Звонимир, поручаюсь за нашего брата, — солидно кивнул сосед слева.
— И я, — кивнул другой сосед.
— Хм… — Гена-Ратибор оглядел Серегу с ног до головы. — А чем полезен будешь?
— Э… истинной верой, служением, — Серега слегка вспотел, он не мог проникнуть в суть этого человека. — А также жертвами во славу богам.
— Это хорошо. Парень ты здоровый, нам такие нужны, пойдешь в ратоборцы.
И хозяин пошел дальше. Серега выдохнул. Выйдя на шаг из круга, он тихо проговорил:
— Пробейте его, он странный.
— Понял тебя, — тут же отозвался Михалыч. — Продолжай наблюдать.
Он повернулся к Веронике.
— Можешь его нащупать?
Та покорно вздохнула и вышла из машины. Привычно закрыла глаза, расставила руки.
— Вижу одно белое пятно, — сказала она. — Но это крестник. Сейчас поищу… Да вижу его, этого Гену. Метка яркая, но не наша. Он не посвященный. Чувствуется сила, защита, панцирь… Психика мощная, но Дара в ней нет. Ну, допускаю, что гипнотизер, это максимум.
— Ну и то хорошо, — выдохнул Михалыч.
— Ну, с этим закончили, — Гена-Ратибор придерживал рубаху, из-под которой топорщились жертвы богам. — Теперь предаемся радостям жизни. Разжигайте костер, пойте, водите хороводы — ну, как обычно. И богам поклоняться не забывайте. И да, ратоборцы — на тренировку. На неделе поездочка будет — один безбожник хорошему человеку денег не отдал. Съездим, поговорим… А у меня сейчас дело неотложное…
У калитки уже мялась дамочка — стройная и симпатичная, хорошо одетая и ухоженная. Ее «лексус», испуганный местными ухабами, грустил за воротами.
— Здравствуй, сестра земная, — проговорил Ратибор. — Это про тебя мне говорил наш брат Мирослав?
— Он сказал, что вы можете помочь, — ответила дамочка. — Что вы буквально творите чудеса.
— Да, творим, сестра. В чем твоя беда?
— Да муж у меня гулящий. Пропадает вечерами, говорит про совещания, но я же чувствую…
— Так что надо — отворот? Тогда надо было мужа привозить.
— Отворот. Только не ему, а мне. Расстаться с ним хочу, а жить без него трудно. Не прощу. Хочу забыть и развестись, а имущество поделим. Но душа болит, сильно болит.
— Это можно, сестра, — Ратибор погладил бороду и улыбнулся. — Есть у меня кудесник.
— Ой… а мне говорили, это вы кудесник.
— Не, я волхв. А при мне — кудесник. Сейчас и позовем. Илюша, выходи!
— Вижу его! — тихо проговорил Серега, коснувшись наушника. — Вышел из дома!
Он смотрел на крестника, бредущего по двору. Илья был в простом подряснике, пыльном и слегка мятом, но на груди его висел не крест, а какой-то странный символ на цепочке.
— Как он? — отозвался Михалыч.
— Нормальный. Не обдолбанный, не пьяный. Сознание ясно, по глазам вижу.
— Не приближайся, он тебя срисует за пару секунд. Просто смотри и докладывай.
— Я понял, мастер.
— Проходи в беседку, сестра, садись, — сказал Ратибор. — И ты, Илюша, садись. Помоги человеку войти в равновесие с людьми и миром. А я тут сбоку пока постою.
— Так вы хотите разлюбить человека? — проговорил Илья.
— Не хочу, — ответила дамочка. — Хотела бы — разлюбила бы. Но надо. Точно надо. А я не могу.
— Я помогу вам, — Илья приложил руку к ее лбу. — Думайте о чем угодно, но не о нем. О природе, о море, о траве и шуме ветра. Думайте…
— Я почувствовала, — дамочка отстранилась, потерла виски. — Это есть. Я его теперь ненавижу. Вы и правда волшебник.
— Нет, я…
— Молодец, Илюша! — Ратибор похлопал его по плечу. — А теперь иди, отдыхай. Хорошее дело сделал, а сколько мы еще сделаем?
И потом, когда Илья ушел, обратился к дамочке.
— Ну, как договаривались?
— Да, конечно, — она передала ему белый конверт.
