— Сварог велел вам помогать. Ибо истины взыскуете, — витиевато выразился он, держа палец на карте. — Вот тут они…
— Наро-Фоминский район, в шести километрах от деревни Николина Горка, в излучине Нары! — определил Скобелев.
— Отлично, Паша!.. Завтра же с утра едем туда, — решил Штерн.
— Надо бы сегодня, Аркадий Самойлович… — тихо подсказал Даромысл.
— Почему? Они же никуда не денутся, и Власов в том числе.
Был вечер среды, причем поздний вечер. Скобелев уже не стал заваривать свежий чай, пил остывшую заварку.
— Завтра по вашему календарю — двадцатое июля, Перунов день. Поэтому сегодня ночью эти грешники обязательно соберутся у капища и будут чествовать своего громовержца!
— Ну и что? Пусть чествуют, а мы их поутру и возьмем тепленькими.
Павел выразительно посмотрел на Даромысла. Штерн перехватил этот взгляд.
— Опять мистика? — недовольно спросил он.
— Вот вы не верите, а мы ведь можем опоздать! — покачал головой Скобелев. — В Перунов день раньше совершалось посвящение молодых мужчин в воины — ну, там разные испытания, ритуальные пляски, подношения и жертвоприношения, а в конце — новым воинам выдавалось благословленное Перуном оружие и его же обереги, призванные сделать воинов неуязвимыми и сильными. И мы с ними не справимся!
— Даромысл, вы совсем человеку голову задурили, — буркнул Штерн. — Я, конечно, очень вам благодарен за бескорыстную помощь и поддержку… но все эти пережитки прошлого…
— А как же молния в квартире Власова? — возмутился Павел. — Тоже пережиток?..
— Слушай, — терпеливо сказал Аркадий Самойлович, — импульсное оружие — это современные технологии, с ним еще предстоит разобраться!
— Стрела, летящая во тьме, поразит тебя независимо от того, веришь ли ты в ее существование или нет… — ответил Скобелев с очень серьезным видом. — Думаю, древние были правы на сей счет.
— Ну, хорошо. Уговорил! — Штерн решительно снял трубку телефона. — Попробую теперь уболтать начальство и дать нам опергруппу… Сейчас уже семь часов, ехать туда…
— …лететь надо, Аркадий Самойлович!..
— Черт с тобой! Двум смертям не бывать…
К их общему удивлению, Безруков не стал артачиться и надувать щеки. Он вызвал секретаря и приказал:
— Тревожную группу майора Кириллова передать в полное распоряжение старшего следователя Штерна для выполнения срочного спецзадания. Обеспечить группу воздушным транспортом и связью, согласовать коридор со службой воздушного контроля столичного региона. О ходе операции докладывать мне лично…
Запад еще полыхал вечерней зарей, когда вертушка с опергруппой легла на курс вдоль русла Нары. Пилот повел машину медленно и низко — чтобы не пропустить объект и вовремя и быстро провести десантирование группы.
— Что бы ни случилось, без моей команды не стрелять, — твердо заявил Штерн.
Майор молча кивнул и показал большой палец.
Двенадцать бойцов в полной экипировке молниеносно высадились у подножия холма с плоской вершиной, на которой в пляшущем свете больших костров можно было разглядеть купол святилища. Храм не выглядел большим и величественным — невысокое сооружение, видимо, из современных стройматериалов типа пеноблоков или даже вовсе каркасных модулей, обшитых декоративными панелями. Перед храмом — обширная восьмиугольная площадка, ярко освещенная и заполненная людьми в странных одеждах. Посреди площадки — толстый столб в два человеческих роста с какими-то резными знаками или символами. Над всем местом действия плыл низкий мерный рокот, который издавали четыре огромных барабана, а толпа вокруг так же мерно раскачивалась под их гул.
На спецназовцев почти никто не обратил внимания — люди словно находились в трансе. Следователи в сопровождении майора быстро миновали площадь, подошли ко входу в храм и замерли, пораженные увиденным.
По всему пространству святилища стояли низкие широкие чаши с каким-то горючим составом, дающим яркое, но бездымное и не жаркое пламя. У дальней стены между двух резных колонн был растянут огромный, выше человеческого роста холст с изображением грозного воина с длинными белыми волосами и огненно-рыжей бородой и усами. В мерцающем свете чаш незваным гостям показалось, что воин на холсте движется, живет какой-то своей, невероятной жизнью. Аркадий Самойлович, например, мог бы поклясться, что при их появлении божество на холсте повернуло голову, чтобы посмотреть на наглецов. А его правая рука с коротким копьем-сулицей заметно дернулась, наклоняя оружие в сторону пришельцев. Видимо, то же заметили и Павел с майором. Скобелев охнул и судорожно схватился за кобуру, а Кириллов тихо, но внятно выругался и произнес в микрофон рации условную фразу, означающую повышенную готовность к действиям.
