Да еще те же лики, взирающие с икон… одобрительно.
* * *
Остается констатировать: если история рода Колычевых в общем и целом «прозрачна», то первая половина жизни Федора Степановича Колычева совершенно темна. Какой ее эпизод ни возьми, то все получается одинаковым образом: «С одной стороны нельзя не предположить, с другой — недостаточно фактов, чтобы подтвердить». Юным годам будущего митрополита невозможно дать полноценное биографическое описание. От них осталась лишь тень, ничтожное количество точно известных обстоятельств тонет в океане гипотез. Первые три десятилетия в судьбе Федора Степановича представляют собой один большой призрак.
Где только можно было сквозь зыбкую призрачность, сквозь туман неведения увидеть черты реальной личности, там это и сделано. Возможно, грядущие поколения историков отыщут в архивах доселе не известные бумаги XVI века и рассеют мглу, скрывающую молодые годы митрополита Филиппа.
Во второй половине 1530-х годов Федор Степанович Колычев превратился в инока Филиппа, на всю жизнь связав себя с монашеским бытом.
Житие говорит о том, что он пустился в путь на север, заранее поставив себе целью добраться до Соловецкого монастыря. Зная о монашеских подвигах Зосимы и Савватия Соловецких, он имел представление и о жизни основанной ими обители, «…еже бе во удалении от людей в северной стране, край вселенныя, во окиянстей пучине». Ему было известно о том, что на благословенные острова в Белом море «…многие… с верою притекают на исправление своим единородным и безсмертным душам не токмо иноки, но и мирские людие».
Итак, молодой Колычев решил постричься в одной из самых дальних обителей, притом жившей в исключительно трудных условиях. Между тем из троих основателей Соловецкого монастыря двое — святые Савватий и Зосима — будут канонизированы лишь в 1547 году, а третий, святой Герман, — только в XVII столетии. Великую славу обитель получит в будущем, как раз в ту пору, когда ее игуменом станет человек, пока бредущий бесконечными дорогами на север…
Почему же он искал пристанища именно там? Вокруг Москвы стояли более древние обители, жившие в ореоле великой святости: Троице-Сергиев монастырь или, например, Саввино-Сторожевский… Почему он выбрал не знаменитую Кирилло-Белозерскую обитель или, скажем, не блистательные общины Вологодчины? Не отправился в Спасо-Каменный монастырь на Кубенском озере, известный «сильной» иноческой жизнью? Кажется, по сравнению с ними Соловецкая обитель тогда сильно проигрывала.
Однако уже в ту пору монастырь на островах пользовался доброй славой. Первые паломники посетили его при игуменстве Зосимы, умершего еще в 1478 году. На Новгородчине о Соловках знали очень хорошо, тамошний владыка Макарий покровительствовал соловецким инокам, а Федор Степанович и многие его родичи как раз являлись новгородскими помещиками. Но в некоторой степени знакомы были Соловки и москвичам. Во-первых, почитание Зосимы и Савватия началось гораздо раньше их общероссийской канонизации, и в русской монашеской среде они были известны задолго до того. Во-вторых, в конце 70-х годов XV века Новгородскую область присоединил к своим владениям московский государь. За десяток лет до падения Новгорода, в 1468 году, монастырь получил от новгородского правительства в вотчину весь архипелаг. Теперь великий князь Иван III, завоеватель Новгорода, должен был определить статус этих владений. 7 февраля 1479 года в Москве была подписана грамота, где игумена и братию жаловали: «…ведают те островы и пожни, и тони, и лешие озера, и страдомую землю по старине те игумен и старци, которые учнут служити в том манастыре у церкви Святого Спаса, и у Пречистые Успенья, и у святого Николы». Теперь братия не владела архипелагом, а «ведала» его и за пользование им обязывалась служить в роли государевых богомольцев. Таким образом, Соловки превратились в великокняжескую обитель. А к таким монастырям Москва относилась с повышенным вниманием.
В столице России и в Великом Новгороде репутация соловецких иноков стояла тогда высоко. Следовательно, нет ничего необычного в том, что Федор Степанович среди множества знаменитых монастырей выбрал именно этот, относительно молодой, и отправился туда пешком.
