— О да, — сказал он. — Комната источает очарование.
Прежде, чем я смогла спросить его, что это значит, особенно «источает», прозвенел дверной звонок. Я извинилась и пошла посмотреть на визитера.
На моем крыльце стоял плотный мужчина с планшетом. За его спиной маячили еще двоих мужчин, выгружающих холодильник из грузовика, стоящего на обочине.
— Эдриан Монк здесь проживает? — спросил мужчина. От него пахло Олд Спайсом и виски Катти Сарк. Не уверена, что меня больше тревожило: смешение запахов или тот факт, что я их различаю.
— Нет, здесь проживаю я, — ответила я. — А мистер Монк всего лишь гость.
— Неважно, — сказал он, развернулся и свистнул мужчинам на улице. — Начинайте разгрузку.
— Постойте, — я вышла на крыльцо. — Что вы выгружаете?
— Ваши вещи, — сказал он, протягивая мне планшет и ручку. — Распишитесь вот здесь.
Я посмотрела на документ. Это был акт приемки всей мебели, посуды, постельных принадлежностей и бытовой техники, доставленных из квартиры Монка в мой дом. Значит, такая у него была идея справиться с лишениями?
— Вы прибыли как раз вовремя, — я услышала голос Монка за своей спиной. Повернулась и увидела его держащим дверь, пока грузчики заносили холодильник. — Будьте осторожнее с этим!
— А ну стоять! — крикнула я грузчикам, и повернулась к Монку. — Что происходит?
— Просто несколько предметов первой необходимости.
— Есть большая разница между тем, когда ты гостишь у кого-то и когда переезжаешь насовсем.
— Я это знаю, — сказал он.
— Тогда как Вы объясните это? — я указала на холодильник.
— У меня на это особая диетическая необходимость.
— Поэтому Вы привезли свой холодильник и все продукты, которые находятся в нем?
— Я не хотел быть обузой, — ответил он.
Я замахнулась на него планшетом.
— В этом весь Вы, мистер Монк, — сказала я. — Чтобы вместить Ваши вещи, сначала нужно вытащить из дома на улицу мои.
Монк указал на грузчиков.
— Уверен, они будут рады помочь. Они профессионалы.
Я глубоко вздохнула, сунула планшет в руки плотного мужчины и сказала ему:
— Увезите все это туда, откуда привезли.
— Они не могут, — сказал Монк.
— Почему?
— Здание опечатано, — ответил он. — И, к тому же, обработано отравой.
— Значит, Вам придется сдать вещи на склад, мистер Монк, или можете оставить их прямо на газоне. Потому что я не позволю вносить их в мой дом.
Я зашла в дом, захлопнула дверь и оставила Монка с грузчиками.
Я стояла в центре гостиной, с трудом сдерживая гнев, и вдруг поняла, что нахожусь в доме уже пятнадцать минут, и за все это время ни разу не увидела и не услышала свою дочь. Я подошла к ее двери и постучала.
— Джули, — я прижалась ухом к двери. — Ты здесь?
— Да, — тихо ответила она. — И хватит прикладывать ухо к двери.
Я отступила назад с виноватым видом, хоть и знала, что она не могла меня видеть.
— У тебя все хорошо?
— Все нормально.
— Здесь мистер Монк, — сказала я.
— Я знаю, — ответила она.
— Поэтому ты прячешься в своей комнате?
— Я не прячусь.
— Мне казалось, что мистер Монк тебе нравится.
— Да, это так.
Я обычный человек и мать-одиночка, и уже была достаточно взвинчена из-за Монка и грузчиков, поэтому терпеть обидчивое поведение не собиралась.
— Может, тогда ты вытащишь свою задницу сюда, и будешь любезной? — сказала я.
— Не могу, — ответила она.
— Почему?
— Потому что он будет считать меня ребенком, — сказала она, и затем я услышала нечто похожее на приглушенные рыдания.
Я почувствовала острый укол вины: ну что я прицепилась к ней, в самом деле, вместо того, чтобы быть внимательной, заботливой и всезнающей мамой! Я решила не обращать внимания на предупреждающие знаки на ее двери и прислушаться к тому, что услышала в ее голосе. И открыла дверь.
Джули сидела на кровати, слезы ручьем текли по ее щекам. Она достала все свои мягкие игрушки из глубины шкафа, куда спрятала их полгода назад, заявив, что теперь «слишком взрослая». Она обложилась забавными игрушками и крепко обнимала их.
Я села на кровать рядом с Джули, обняла ее и спросила:
— Что случилось, милая?
— Ты будешь считать, что я дура, — всхлипнула она.
Я поцеловала ее в щечку.
— Обещаю, не буду.
— Мэдди позвонила, — сказала она, имея в виду одну из своих школьных подружек. — Спарки умер. Его убили.
