Дан зарылся лицом в мягкую гриву Бату, сглотнул, успокаиваясь, и вспомнил вчерашний разговор Хейграста с Тииром. Нари рассказал воину многое. Чувствовалось, ему очень важно, чтобы Тиир все понял. Воин молчал, слушал, поглядывал на Ангеса, которому иногда помогал Саш и даже Лукус, кивал, словно просил продолжать. Дан тоже слушал Хейграста, смотрел на раскрывшего рот Швара, на напряженного Саша и понимал, что происходит нечто важное. Хейграст коротко, общими словами, рассказал об истории Эл-Лиа, начав с того, что однажды произошла беда, боги покинули этот мир, и Ожерелье миров оказалось разорвано. Нари перечислил эти миры, показывая при каждом слове на кого-то в комнате, обозначая родину каждого народа. При упоминании Дье-Лиа Тиир напрягся, лицо его потемнело, но ни слова не слетело с губ. Затем Хейграст рассказал, что через много лиг лет, в течение которых в мире было достаточно и светлых и черных дней, в небе Эл-Лиа показалась падающая звезда смерти. Земля содрогнулась, горы обрушились, реки вышли из берегов, леса и дома сожрало пламя. Из каждого варма элбанов в живых осталось меньше половины. А затем черные тучи заволокли небо и Алатель скрылся на долгие годы. Наступила Большая зима. Ее пережил один элбан из варма. Когда Большая зима закончилась, Эл-Айран оказался почти безлюдным. Вновь прошли годы. Поднялись новые государства. Расцвел Ари-Гард на земле Дары. Возродились государства в долине Ваны. Начали оживать поселки и города. Но беда никогда не уходила из этого мира. Однажды полчища тварей миновали крепость Урд-Ан и с севера вторглись в Дару. Король Ари-Гарда Армахран собрал войско, разметал северную орду и пленил ее правителя. И в этот момент молния ударила с ясного неба. Черный дым поднялся над Ари-Гардом. Алатель скрылся из глаз. Многие подумали, что вновь звезда смерти появилась на небе. Но все стихло. Только северный король исчез вместе со своим мечом. А когда войско вернулось домой, оказалось, что главный маг Ари-Гарда, который должен был призывать победу над северной нечистью, тоже исчез. Его дом, укрытый внутри королевского замка, был разрушен молнией, алтарь из фаргусской меди разрублен неизвестным оружием, а почва под домом почернела и ссохлась. Король Ари-Гарда повелел окружить этот кусок земли высокой стеной. Но уже на следующий день после окончания строительства пятно выползло из-под стен и захватило весь замок и еще несколько улиц города. И самое страшное, что стали умирать элбаны. Они не мучились неизвестными болезнями, просто однажды глаза их становились пусты. Дети прекрасной Дары теряли интерес к жизни. Однажды утром они не вставали с постели и угасали в один-два дня. Те, кем еще не овладела ужасная напасть, бросились бежать, но смерть настигала их везде. Она уже была в них. В довершение мертвые начали подниматься и уничтожать живых. Только король Армахран вырвался за пределы Дары. Он умер в крепости Вард-Баст, куда принес его верный конь. Старый маг белу Шаахрус сжег тело, когда корона слетела с головы короля.
— А что было дальше? — спросил Тиир, потому что Хейграст замолчал, а все остальные боялись проронить хоть слово.
— Дальше? — переспросил Хейграст и потребовал, чтобы присутствующие дали клятву верности слову.
Дан вздрогнул. Он знал, что ничего страшнее этой клятвы нет. Дающий клятву верности слову оставлял свою жизнь на волю Эла. Если поклявшийся предавал доверившихся ему, становился клятвоотступником, страшная смерть ожидала его. Никто и никогда не видел этой смерти, но вера в нее среди плежцев была столь же нерушима, как вера во владычество Унгра над душами мертвых воинов.
Лукус достал кусок чистой белой ткани, разорвал его на лоскутки, и каждый проколол через ткань палец и отдал лоскут с каплей крови Хейграсту. Только Ангес забормотал, что слово священника Эла крепче клятв, но под взглядом Хейграста послушно проколол палец. Тиир, когда ему перевели требование Хейграста, ответил, что сделает это по обычаям своего народа. Он рассек ножом кожу в районе сердца и смочил ткань кровью. Лукус сжег лоскуты на костре. Швар с грустью проследил за поднимающимся вверх дымком. Помедлив, гвардеец попросил, чтобы Хейграст не открывал ему тайн, которые придется скрывать в нарушение законов Салмии. Швару не хотелось бросаться животом на собственный меч. Хейграст усмехнулся и продолжил рассказ.
