— Т-ты ув-верен? Л-лож-жись на кровать, н-на ж-живот.
Он повиновался. Диана стала связывать ему руки за спиной. Что, если он извернется, попытается схватить ее как живой щит или заложницу? Ей было противно думать о том, чтобы его ударить, но она была готова. Он же лежал смирно, но говорил:
— Диана, ты-то что должна Империи, этой кастрюле гниющей плоти? Тебе зачем за нее умирать? А так и будет, если ты не отступишься. Вам некуда бежать.
Она немедленно почти невольно с жаром возразила:
— Перед нами целый огромный остров, можем прокормиться на фермах и в лесах, полно холмов и долин для укрытия. Мы выживем.
— Несколько часов, максимум — дней. В страхе и беспомощности. Подумай. Я предлагаю тебе защиту и амнистию. Мой народ не мстителен. Они выше этого. Я предлагаю тебе славу.
— Либо он вправду так думает, либо просто хочет тебя использовать, — сказал Таргови из дверей. — В любом случае, сестра, для тебя это самое безопасное. Если мы тебя тоже свяжем, кто-нибудь довольно скоро придет посмотреть, что случилось, и никто не будет обвинять тебя.
— Нет. — Диана связала Кукулькану ноги. — Я не бросаю друзей.
— На нас надежда невелика.
Она привязала полосы простыни к кровати, чтобы пленник не скатился и не выкатился на улицу. Выпрямившись, она случайно увидела открытый шкаф. Там висела одежда — мужская и женская.
Да, конечно, подумала она, захарийцы не женятся. Им нет смысла. Кукулькан это признавал и говорил, что дети воспитываются в родительских домах по очереди. Диана подумала: как же он должен быть одинок, и не это ли его к ней привлекло? Но захарийцы, конечно, занимаются сексом не только для размножения. Взаимозаменяемые люди? Эта мысль заставила поежиться, как зимний ветер.
Она нагнулась к этому костлявому лицу. Кукулькан криво улыбнулся.
— До свидания, — сказала она чужаку. И тут же, к Таргови: — Чего там, давай отсюда выбираться.
«…Государственные тайны. Почти столь же опасны они сами, поскольку вооружены и им нечего терять. Преступников желательно захватить живыми для допроса, тем не менее убийство на месте предпочтительнее малейшего риска их упустить…»
Таргови выключил радиоприемник, прихваченный из дома. Вполне естественно было положить его в тюк Аксора вместе с едой, когда они обсуждали свое намерение пойти на долгую прогулку в холмы — для подслушивающей электроники. Пока воданит наговаривал сообщение для Изиды с извинением за отмену следующей встречи, объясняя, что хочет полюбоваться пейзажем, и это последний удобный случай, его товарищ тайком добавил к багажу походную одежду для Дианы.
Таргови, как тигранин, не стал говорить банальностей вроде «Ну, теперь они знают». Он лишь буркнул себе под нос:
— Интересно они придумали эту фигню насчет «государственных тайн». Я так думаю, что большинство захарийцев знают, о чем речь, а остальные будут действовать, не задавая вопросов.
— Я дум'ю, эти сл'ва для иностр'нцев, к'торые мог'г услышать, — сказала Диана с набитым ртом. — Н'пример, для п'оплывающего корабля. Им с'мим не надо.
Они сидели в расщелине на горном склоне над Януа далеко от поселка. Мирная картина их не успокаивала. Вокруг росли березы, трепетали на ветру листья в лучах клонящегося к западу Патриция. Между белыми стволами стелился хвойный подлесок, темно-зеленый с голубым отливом, пахнущий смолой. Под мшистым камнем тихо журчал родник. Где-то свистел пересмешник.
— Эти захарийцы вылетят, как рой хрукаи — мечекрылов, — произнес Таргови. — Отправят на поиски аэрокары с чувствительными сенсорами. Нам понадобится все наше искусство жизни в лесу. А к таким лесам мы не привычны.
Диана стукнула кулаком по земле.
— Черт нас побери, если мы умрем ни за хвост собачий или промедлим, пока Магнуссон не пробьет себе путь к трону! — она опустила голову на грудь, и голос ее упал. — Только что же нам делать?
Аксор прочистил горло.
— Вот что могу сделать я, возлюбленные мои, — сказал он почти деловым тоном. — Мои размеры и неуклюжесть в искусстве скрывания выдадут нас даже раньше, чем потребности моего тела истощат наши запасы. Позвольте мне уйти в сторону и увести за собой погоню, пока вы проберетесь в горы, — он поднял руку, предупреждая протест Дианы. — Нет-нет, это единственный разумный план. Я пошел с вами, поскольку — хотя я, как и подобает христианину, ненавижу насилие — мне показалось, что есть возможность положить конец войне, пока она не пожрала жизни миллионов. Кроме того, пусть я и не верю, что мерсейцы — порождение Сатаны, они желают лишить многие миллиарды живых созданий того самоопределения, что у них осталось. Наше дело достойное. После, если вы будете живы, помолитесь, чтобы простилось нам зло, причиненное нашим противникам, и помолитесь за упокой их душ, как буду молиться и я.
