Но они всегда были слишком заняты, он и она, а теперь еще эта заваруха затеялась.
Он встретил ее у выхода, одетый в мундир, из-за которого их пропустили через таможню, не задерживая, и повез в квартиру, которую они держали для себя в Архополисе. Там были приготовлены икра и шампанское, но деликатесам пришлось подождать.
После праздничного ужина они выключили свет. Мириам попросила сказать ей правду — не новости, а именно правду. Доминик неохотно рассказал:
— Последние полученные сообщения очень неприятны. За последние недели Магнуссон вбил клин чуть ли не до Альдебарана. Конечно, он не может всем руководить со своей базы у Патриция. И блицкриг его не может не замедлиться, когда он станет консолидировать свои приобретения. Но это ему не очень нужно, сама понимаешь. У него под контролем хороший кусок пространства. Он может перерезать любые транспортные потоки, если они пойдут не так, как ему нужно, и опустошить начисто любую планету, которая откажется выполнить его требования. И ни одна не откажется, и кто ее может осудить?
Пока что его войска выигрывали все битвы, кроме пары мелких стычек. Сражения пока что не очень масштабные, но, если учесть, что может сделать один линейный корабль, каждая такая победа дает колоссальный перевес его стороне. Он блестящий тактик, а стратегия у него та же самая, что привела на трон Ханса Моллитора… — тут Флэндри сощурил серые глаза и потрогал усы. — Та ли? — задумчиво произнес он.
Мириам посмотрела на него через стол и развела руками — раньше этого жеста у нее не было. Она была худой, с резкими чертами лица, сияющими зелеными глазами и спадающими до плеч каштановыми волосами, чуть тронутыми сединой.
— Ты думаешь, он может победить?
— Мог бы, — Флэндри закурил и глубоко затянулся. — В свете последних событий шансы у него очень и очень не слабые. Когда я последний раз видел нашего дорогого императора Герхарта неделю назад, он просто слюной исходил.
Одной из причин такой высокой платы за квартиру было включение в контракт самой современной системы против подслушивания. Лично преданные Флэндри техники регулярно ее проверяли и удостоверялись, что она по-прежнему работает.
Мириам вздохнула:
— Риторический вопрос — или не совсем? Что такого ужасного будет, если Магнуссон и в самом деле возьмет верх? В конце концов, как пришла к власти нынешняя династия, и чем так уж хорош Герхарт?
— Не раз я тебе говорил, милый ты мой ученый, что побольше надо было бы интересоваться историей и политикой человечества, — ответил Флэндри. — И не потому повторяю, что это так непонятно, а потому, что ты этого не делаешь. Грязная тема. Хотел бы я быть рожден в эпоху вроде сегуната Сугимото, когда каждый мог культивировать свои виноградные лозы или винные ягоды, или собственные искусства, или пороки, не особо волнуясь, кто там следующий лезет наверх, — он перегнулся через тарелки и бокалы и потрепал ее по щеке. — И тогда бы я, уж конечно, тебя не встретил.
Он резко поднялся на ноги. Халат заколыхался вокруг его лодыжек, когда Флэндри широкими шагами подошел к оконному экрану и остановился там, затягиваясь сигаретой. Сколько хватал глаз, сквозь завесу слабого дождя переливался лихорадочными огнями в начинающемся рассвете город. А в комнате напоминанием о бесконечности веял запах роз и еле слышно звучал концерт Моцарта.
— Я — против революций, — тихо, но твердо произнес Флэндри. — Пусть они оправданы, но никогда они не стоят непосредственной цены — жизней и достояния, которых не сосчитать — или, в долгосрочной перспективе — разрыва ткани общества. Ты помнишь, как в дни моей молодости я сделал, что мог, чтобы сорвать пару таких попыток. Если я потом встал на сторону старого Ханса — ну что ж, династия Ванг пришла в полнейший упадок, а привлечь на свою сторону военачальников он никак не умел. Зато Ханс оказался терпимым императором, верно? Не марионетка, но и не чудовище. Чего еще можно ждать? А сейчас у нас что-то намечается вроде Эдвина Кэрнкросса, и хотя его попытка узурпации и привела к нашему знакомству, ты согласишься, что такая личность крайне нежелательна.
