На палубе оказались с полдюжины цинтиан и два человека, весело закатывавшие клетку на колесах под навес от дождя.
— Ай-ах, вот это Во Лиа, артистка, — показал Шан Ю. — Пойдем на борт, познакомишься. Выпьем по чашечке доброго сидра.
Диана нахмурилась. Она не любила, когда хоть кого-нибудь сажали в клетку. Однако с этим зверем, похоже, обращались хорошо. Размером примерно с человека, четвероногое тело было покрыто черным мехом, голова скрывалась в густой гриве. Сзади Диана заметила короткий хвост, а передние лапы выглядели как-то странно — как сложенные вдвое. Ладно, кто может знать все формы жизни, все чудеса всех видов на всех планетах Империи, не говоря уже о Галактике и всей Вселенной? Вперед, в путешествие!
Шан Ю провел ее на борт, и Диана прошла мимо клетки.
— Тс-с-с, маленький друг! — послышался шепот. Этот звук, глубокий и грудной, показался бы обычным звериным голосом любому, кто не знает языка тоборко. — Стой спокойно. Поговорим потом. Постарайся, чтобы ты с твоим камарадо уехали на этом корабле.
Диана еле смогла себя не выдать. Люди, несомненно, заметили, как она напряглась, но могли отнести это за счет экзотического окружения. Цинтиане же на ее резкое движение даже внимания не обратили.
Диана заставила себя снова поднять глаза вдаль, к другому берегу реки. Из-под спутанных прядей гривы на нее смотрело лицо Таргови.
«Водяной цветок» отошел, когда шторм, достигнув высшей точки, уже пошел на убыль. Пронесясь по долине с огромной силой и скоростью, порожденными быстрым вращением планеты, он очистил воздух. Устроившись на носу, Диана смотрела на запад и видела на тысячу или больше километров вперед.
Это была первая спокойная минута за последние несколько часов. Время летело как бешеное, пока она возвращалась в Аурейю, искала Аксора, убеждала его — что было нелегко, потому что аргументы у нее оказались не слишком убедительны, а ее возбуждение их не усиливало, — паковала багаж, возвращалась среди пронизанного молниями водопада дождя, разбиралась в своей крохотной каютке и организовывала помещение для воданита в трюме с грузом. Обед подали, когда шторм прекратился. Команда отдала швартовы, и корабль отошел от берега.
Двигателя Диана не слышала, но стоящие на палубе босые ноги ощущали дрожь, как от мурлыканья огромной кошки, и еле слышное бурление воды за кормой выдавало работу турбодвижителя. Скорость была небольшой, как и следовало ожидать от такого пузатого и тяжело нагруженного судна. Поначалу движение на реке было оживленным, от весельных лодок до судов на подводных крыльях, но Пас де ла Фронтера остался позади, и река постепенно стала пустынной — коричневая гладь шириной два километра от одного лесистого берега до другого, бурлящая на каменистых и песчаных мелях, и только пара барж и ведомый на буксире лесосплавный плот маячили вдали. Стало тихо и намного прохладнее. Пикировали и взмывали какие-то летающие создания, отсвечивая на солнце янтарными крыльями.
Диане никогда еще не открывался такой широкий вид на мир без горизонта. Впереди тянулась вдаль река, окруженная широкой долиной. Чем дальше, тем сильнее они сужались, сливались в тонкую блестящую линию в зеленой тьме и все же были различимы. Там, где в окружающих лесах открывался просвет, была видна такая же неохватная даль. Слева зелень становилась светлее — там лес переходил в прерию, скрывавшуюся в дымке тумана. Справа за холмами можно было разглядеть игрушечные снежные пики, горную гряду, сохранившую лед еще с ледникового периода Дедала.
Заходящее солнце вдруг вспыхивало отсветами где-то далеко впереди. Это же океан там! Сердце Дианы забилось быстрее. Испарения окрашивали опускающийся диск в красное и золотое, смягчали его сверкание, так что стало можно смотреть прямо вперед. Светило стало раздаваться в нескольких направлениях, пока не превратилось в огромную уступчатую пирамиду, раскидываясь все дальше и дальше, выгибаясь светящимися арками на север и на юг вокруг того, что на другой планете считалось бы краем света.
Настоящей ночи не было. День медленно превращался в мерцающие сумерки без теней и звезд, только сверкал ослепительный Имхотеп. При этом свете можно было свободно читать, хотя дальность видения снизилась до трех-четырех километров и все, кроме Пас де ла Фронтера позади и нескольких деревенек впереди, скрылось за дымкой. Постепенно солнечное сияние слилось в цельное кольцо. В стороне Патриция оно было толще и ярче, чуть шире, чем дневной диск. Оно сияло всеми оттенками оранжевого и лишь снизу чуть-чуть — пронзительно белым. Кольцо сужалось и краснело, уходя вдаль, пока не замкнулось с другой стороны, и тогда оно стало огненной полосой. Небо в кольце меняло цвет от бледно-голубого на стороне солнца до фиолетового в зените, ниже кольца была темнота — поверхность планеты.
