— Нет, — ответил Аринниан.
— Так я и думал, — вздохнул Рошфор. — Ладно, пойду погуляю. Часа будет достаточно?
— О да, — сказала Эйат на англике.
— Я люблю ваш народ, — улыбнулся Рошфор.
— Я тебе нужна? — спросила Эйат Аринниана. — Ты ведь будешь объяснять им общий замысел — я это уже слышала. — Она издала легкий свистящий звук, существовавший только в авалонском диалекте планха и заменяющий смешок. — Знаешь, как жены убегают от старых шуточек своих мужей?
— А что ты будешь делать?
— Погуляю с Ф… Филиппом Хроаш-Фором. Он был там, где и Во дан.
«И ты туда же?» — подумал Аринниан.
— И он друг Грилл, нашей подруги, — добавила Эйат.
— Иди, если хочешь.
— Значит, через час. — Постукивая когтями и шурша перьями, Эйат подошла к терранину и взяла его под руку. — Пойдем; нам надо о многом поговорить, — сказала она на своем певучем англике.
Он снова улыбнулся, коснулся губами губ Табиты и вышел с ифрианкой. В комнате настала тишина, нарушаемая только вздохами деревьев снаружи. Аринниан продолжал стоять на месте. Драун скалил зубы. Табита порылась в своих трубках, выбрала одну и стала набивать, вся уйдя в это занятие.
— Меня не вини, — сказал Драун. — Я бы развалил его надвое, как его лысого дружка, если б Грилл не воспротивилась. Знаешь, она не разрешила мне даже сделать кубок из черепа.
Табита застыла.
— Ладно, скажи, когда его пыл тебе надоест. Я вспорю ему брюхо на алтаре Иллариана.
Она подскочила к нему. Рубец взбух у нее на щеке, словно кость.
— Ты что, хочешь, чтобы я разорвала наше партнерство? Или вызвала тебя на поединок?
— Табита Фолкейн может жить, как ей угодно, Драун, — сказал Аринниан.
— А-р-ркх, может быть, я сказал лишнее, — пробурчал тот, взъерошив перья и оскалившись. — Только вот долго ли нам еще сидеть в этой клетке из терранских кораблей?
— Сколько нужно, столько и просидим, — отрезала Таби^ та, все еще бледная и дрожащая. — Ты хотел бы кинуться на них и погибнуть, как безмозглый герой какой-нибудь саги? Или вызвать на наши головы боеголовки, способные поджечь весь континент?
— Почему бы и нет? Все в конце концов умирают. Вот был бы фейерверк! — ухмыльнулся он. — Лучше всего, конечно, послать Терру с ветерком в ад, но раз это, к несчастью, невозможно…
— Я бы лучше проиграла войну, чем погубила бы планету, любую планету, — сказала Табита. — Тем более ту, на которой есть жизнь. И я скорей бы отдала эту планету, чем видеть, как она гибнет. — Ее голос окреп, и она смотрела прямо на ифрианина. — Вся твоя беда в том, что старая вера поощряет то стремление убивать, которое пробудила в тебе война — а убивать некого.
«Возможно, — без слов сказал Драун. — Но я хотя бы не сплю с врагом».
Табита предпочла оставить его мимику без внимания и спросила Аринниана:
— Можно ли изменить эту ситуацию? — почти робко улыбаясь при этом.
Он не улыбнулся в ответ и сказал:
— Да. Сейчас я объясню вам, что мы задумали.
Орнитоиды не любят долго ходить пешком, а беседовать на лету невозможно, поэтому Эйат повела Рошфора на конюшню. Часто бывая здесь в последнее время, она знала, где что находится. Тут держали нескольких зиррауков и одну лошадь для Табиты. Родство этих животных ограничивалось общей принадлежностью к теплокровным четвероногим — зиррауки не были млекопитающими в точном смысле слова; но служили они для одной и той же цели, хотя были мельче лошадей.
— Сможешь ты оседлать свое животное? — спросила Эйат.
— Да — я научился этому, пожив здесь. Раньше-то я видел лошадей разве что в зоопарке, — небрежно ухмыльнулся он. — Может, спросим разрешения?
— Зачем? Во всех чотах подчиняются обычаям своих гостей, а в Воротах Бури не принято спрашивать, можно ли что-то взять, когда ты в доме у друзей.
— В доме у друзей? Хотел бы я взаправду чувствовать себя так.
Эйат, держась рукой за столбик, расправила крыло и погладила его перьями по щеке.
Они оседлали своих скакунов и поехали бок о бок по дорожке между рощ. Листья шелестели под морским бризом, серебристые под ярким, лишенным теней светом. Мягко стучали копыта, не поднимая пыли в этом влажном воздухе.
— Ты добрая, Эйат, — застенчиво произнес Рошфор. — И почти все твои сородичи были добры ко мне. Боюсь, что не относящийся к людям пленный не мог бы надеяться на такое на заселенной людьми планете.
